Онлайн книга «Смех Циклопа»
|
Зал снова взрывается овацией. Затем Стефан Крауц зачитывает программу шоу памяти Дария, перечисляя имена комиков, которые выступят, переодевшись в розовые костюмы. Снова звучит музыка, занавес поднимается. Первым выходит Феликс Шаттам, в сопровождении десятка девушек, тоже одетых розовыми клоунами. Он подражает голосу мастера: – Привет, друзья, я призрак Дария! Я перевоплотился в Феликса и страшно рад, что после смерти собираю еще больше зрителей, чем при жизни…. В зале слышен смех. Клоуны вокруг Исидора и Лукреции, кажется, испытывают облегчение. Первый парашютист приземлился удачно. Зал оживился, он разогревается. Следующим будет проще. – Ненавижу имитаторов. Они воруют чужие голоса, – говорит один из комиков. – Хамелеоны. Своих красок нет, они заимствуют чужие. – Меня Феликс Шаттам никогда не мог рассмешить. – Ты прав, полное ничтожество. – Да вы послушайте его! Принимает себя за второго Дария, но ведь давно известно: тот, кто копирует льва, не лев, а обезьяна. Юмористы усмехаются. – Когда обезьяна лезет на пальму, всем видно ее красную задницу. – Он просто жалок. Зал смеется не там, где предусмотрено. Все шутки проваливаются. Лукрецию удивляет такая недоброжелательность. Исидор шепчет ей: – А я вам говорил, что комики жестоки. – Как и представители всех остальных профессий. Об отсутствующих коллегах всегда говорят плохо. Вы замечали, когда в «Современном обозревателе» обедаешь с кем-нибудь, он обязательно будет перемывать косточки остальным журналистам? – С юмористами дело обстоит еще хуже – они остроумны по определению. И издеваются более зло. Лукреция не находится с ответом. – Так, питбуль исчез. Пошли? Они хотят уйти, но тут к клоунам подходит Стефан Крауц. Исидор и Лукреция поспешно отворачиваются. – Номер два. Приготовьтесь, Феликс скоро заканчивает. Освежите грим и становитесь на точку выхода на сцену. Не забудьте дойти до белой полосы, иначе боковая камера вас не увидит. – Они выходят по порядку, – шепчет Исидор. – Пока очередь дойдет до девятнадцати, мы успеем улизнуть. Клоуны продолжают комментировать происходящее. – И все-таки… Все превозносят Дария, а ведь прекрасно известно, что он воровал чужие скетчи, – говорит клоун под номером тринадцать. – Под конец он даже не давал себе труда воровать лично, его ребята приходили на чужие выступления и записывали хорошие шутки. Таковы крупные мошенники, за них всю работу делают подручные, – добавляет пятнадцатый номер. – Вот и один из них, пожалуйста. Действительно, появляется «розовый громила», похожий на питбуля, и усаживается в кресло у выхода. Юморист номер два выходит на сцену. Оставшиеся за кулисами обсуждают его точно так же, как и первого артиста. – О-па! Первая шутка прошла незамеченной! – говорит тринадцатый номер. Выступление продолжается, юмористы комментируют. – Тут он промахнулся, – говорит пятнадцатый номер. – А тут кусок текста забыл. Это из-за марихуаны. Он слишком много курит, вот память и отшибает. Он сам не помнит своих убогих шуток, – смеется одиннадцатый номер. – Смотрите, публика не отреагировала на «пережаренного цыпленка»! А ведь это его лучшая шутка. Бедный, все резервы исчерпаны. Через несколько минут клоун возвращается за кулисы. – Ну, как это было? – спрашивает он с беспокойством. – Великолепно! – отвечает тринадцатый номер. – Ты их покорил. Взял за горло! – говорит одиннадцатый. – Зал просто шел у тебя на поводу! – подхватывает пятнадцатый. – Правда? А то мне показалось, что я вдруг забуксовал. – Ты слишком требователен к себе. Лукреция пихает локтем Исидора. – Может быть, тут мы узнаем больше, чем за все время расследования. Номер третий готовится к выходу. Остальные поддерживают его. – Ни пуха ни пера! Не стесняйся, посылай нас к черту. Странно, кажется, каждый искренне считает, что плохо говорят обо всех, кроме него. Номер три выходит под свет прожекторов. Клоун номер тринадцать провожает его глазами, а потом оборачивается к коллегам: – Если хотите знать мое мнение, Дария доконал кокаин. Под конец он столько его нюхал, что его трясло даже на сцене. Аж под носом следы были видны. – Видите, у нас появляется новая информация о его гибели, – шепчет Лукреция. – Я вижу, что нам отсюда будет трудно выбраться. Двадцать четвертый добавляет: – Если его канонизируют, то это будет первый святой-наркоман. Все хохочут. – Это был самый злой человек, которого я встречал, – говорит одиннадцатый. – И самый скупой! Когда мы ходили в ресторан, он всегда забывал кошелек! Подумать только, живет в замке и не может заплатить по счету! – А как этот представитель народа презирал обслугу! Постоянно оскорблял официантов. Чаевых никогда не давал. – И выступал со скетчем, в котором официант обсчитывает бедных клиентов! Мир встал с ног на голову. Снова звучит смех. Мимо, еле волоча ноги, проходит Феликс Шаттам. Он вышел из туалета, где его долго рвало. Все умолкают. Тринадцатый шепчет у него за спиной: – Тише, тише, вот призрак Дария! И снова раздается смех. Скетч на сцене награждается громкими аплодисментами. Наступает очередь четвертого клоуна. Он присоединяется к группе розовых клоунов, участвующих в номере. Во время паузы Стефан Крауц напоминает, что Циклоп не только смешил зрителей, он еще и воспитывал новое поколение комиков в «Школе Смеха» и в «Театре Дария». Как странно! Такой контраст – на сцене его осыпают похвалами, а за кулисами поливают грязью. Не знаю, кому и верить. — Пошли! Кажется, путь свободен, – говорит Исидор. Но как раз в тот момент, когда они собираются улизнуть, клоун номер семь подскакивает к Лукреции и хлопает ее по заднице. – Так ты вошла во вкус? Не терпится увидеть тебя на сцене! Удивленная Лукреция разглядывает перечеркнутое черной повязкой лицо с красным носом. Мари-Анж! — А ты знаешь, что должен делать на сцене дуэт номер девятнадцать? – насмешливо говорит Мари-Анж. Лукреция спокойно смотрит на нее. |