Онлайн книга «Договор с демоном»
— А сама? — набросился на нее Ник. — Что ты делала ночью на Ярмарке? Чем занималась с моим братом? Лианнан долгим взглядом посмотрела на Ника, а потом рассмеялась. Она тряхнула головой, и ее волосы взметнулись вверх, как огонь, после чего зависли в воздухе, игнорируя жалкие законы людского мира. Концы прядей сияли и посылали искры к корням, словно действительно состояли из пламени, горели и не сгорали. — Так он не сказал? — спросила демоница, обнажив ряд острых зубов. — Надеюсь услышать это от тебя, — произнес Ник. — Сейчас же. — Кого ты имел в виду, — полушепотом продолжила Лианнан, — под «своим братом»? — Сама знаешь кого! Лианнан, чуть не танцуя, попятилась, всплеснув огненным стягом волос. — У вас даже тела чужие — от разных родителей. Ни капли общей крови. Не говоря о том, что ты вообще не человек. С какой стати он твой брат? Ник переступил сияющие огнем линии круга, словно их не было, схватил Лианнан за волосы и обернул ими ее длинную шею, наклоняясь к самому уху. Одна-две пряди выбились и хлестнули его по щеке до кровавых порезов, но хватки он не ослабил. Будто ничего не случилось. — С какой стати? — переспросил Ник еще более ледяным тоном. — С такой, что он — мой! — Хватит! — взорвался Анзу. — Не надо с ним нянчиться, Лианнан. Просто признай, что он нас предал! — Завести питомца — не преступление, Анзу. Со всяким бывает. — Питомца? — откликнулся Анзу. — Да он сам не лучше! В его власти повелевать всем миром, истребить всех колдунов, которые нам только подачки кидают, помочь своему племени обрести власть! А он что? Ник не удостоил Анзу даже взглядом. Он по-прежнему смотрел на Лианнан. — Просто скажи, что ты сделала! Он держал Лианнан за волосы и не желал отпускать. Не пожелал и тогда, когда Анзу бросился на него и схватил за голову. — Тебе так дороги эти людишки, предатель? — вкрадчиво произнес демон. Слово «предатель» в его устах звучало любовно. — Тогда я истреблю их всех до одного. И в первую очередь — твоего драгоценного братца. Я сожру его сердце у тебя на глазах. Клянусь. Ник посмотрел на Анзу и улыбнулся. — Это вряд ли. Людские сердца у нас пожирает Лианнан. А о тебе слагают песни, — продолжил Ник и снова перевел взгляд к женщине-демону, накручивая на ладонь ее огненные волосы. — Ночная соблазнительница. Лианнан улыбнулась. — Ты не забыл! — Так что ты сделала с Аланом? — грозно спросил он. — Почему бы не попытать его? Неужели ты веришь мне больше, чем брату? Ник нахмурился, а через миг отбросил ее волосы, словно оружие, которым втайне мечтал воспользоваться, и исчез. Остался только пылающий двор и два демона. Лианнан повернулась и с улыбкой матери, втянутой в детскую игру, поплыла к двери. — Привет, человечек, — сказала она Мэй. — Я тебя помню. Поговори со мной. — Спасибо, не хочется. У меня больше нет вопросов. — Лжешь, — засмеялась Лианнан. — У вас, людей, они есть всегда. Она подкрадывалась к Мэй, однако та и не подумала подняться навстречу. Лианнан, ни секунды не теряясь, стала снижаться, пока не очутилась на одном уровне с Мэй, а затем двинулась вперед, но на четвереньках, с текучей, стремительной грацией хищницы. Анзу не сделал ни шагу, только смотрел. Его волосы сияли, как свежевырытое сокровище. Мэй вскинула брови. — Ты не в моем вкусе, — сообщила она демону. Анзу захлопал ресницами с фальшивой нежностью в глазах, за которой пряталось злорадство. — Я буду следить за тобой, — произнес он. — И очень скоро стану в твоем вкусе. Мэй усмехнулась мимолетной холодной усмешкой — мамина школа, — которая яснее хмурой мины говорила: «Не смешно и даже не остроумно». — Жду не дождусь. — Отныне ты — в моих мыслях, — добавил Анзу. — А твоя душа — у меня на ладони. Раздавить ее будет нетрудно. Он послал ей воздушный поцелуй, который поплыл по воздуху в виде сияющей метки демона и разлетелся, как одуванчик, ударившись о невидимую границу круга. Следом подобно ему исчез и Анзу — рассыпался порхающими золотыми пылинками. — Остались только мы с тобой, — произнесла Лианнан, по-змеиному скользнув к самой черте круга. — Я, видишь ли, не могу исчезнуть по своей воле — Хникарр меня вызвал и теперь должен отпустить. Побудь со мной, а я отвечу на твои вопросы. Даром. У нее на шее Мэй заметила цепочку — она мерцала, покачивалась в тени белого платья. Казалось, на ней был какой-то кулон, но разглядеть его не удавалось — он постоянно менял форму: то становился серебряной меткой демона, то земным шаром в драгоценной клетке, то метательным кинжалом, какие носил Ник. — А если бы я спросила тебя о Джеральде… — начала Мэй. Лианнан засмеялась и перекатилась на спину, отчего серебряная цепочка молнией поползла по ее белой коже. — Пустой вопрос, девочка, — сказала она. — Хотя таковы люди: толку от ваших вопросов, как от слез в океане. Будем ли мы счастливы вместе? Не поздно ли что-то менять? Любит или не любит? — Насколько человечными бывают демоны? Лианнан так нахмурила лоб, что ее глаза стали похожи на блестящие трещинки во льду. Она провела розовым языком по бритвенно-острым зубам. Во дворе установилась тишина, которую нарушал только тихий треск пламени, восстающего выше изгороди. Мэй ощутила мощное желание наклониться ближе, услышать слова, которые Лианнан прошептала в пространство между ними. — Человечными? — спросила она. — А что это значит? Чтобы привязывались без всякой причины, позволяли себя ранить? — Да. Лианнан усмехнулась и склонила голову. От касания ее волос Мэй обожгло чем-то средним между морозом и пламенем. — Я знаю такого демона. — Правда? — оживилась Мэй. Лианнан показала острые зубки. — Это Анзу. Она замолкла — полюбоваться реакцией Мэй. — Из нас троих Хникарр наименее человечен, — тихо продолжила демоница. — За многие века я ни разу не видела в нем признаков тепла. В вас нет ничего общего. Тебе стало бы проще мечтать о нем, скажи я, что он — не такой, как мы, что его можно приручить, перековать, настроить на любовь? Ведь если он окажется обычным демоном, а ты все равно не захочешь с ним расстаться, кем тебя считать после этого? Лианнан едва не касалась носом лица Мэй. Демоница наклонилась так близко, что Мэй невольно затрясло: как бы ярко ни горели волосы женщины-демона, ее кожа оставалась ледяной. — Если Анзу — наиболее человечен, а Ник — наименее, — выговорила Мэй, — кем считать тебя? |