Онлайн книга «Повести Ангрии»
Это была герцогиня. Она с жаром подошла к отцу, и ему пришлось нагнуться, чтобы поцеловать ее в подставленную щеку. — Я думал, это ферма, — произнес граф после того, как внимательно изучил ее лицо. — Надеюсь, Мэри, ты не доишь коров? Дочь только улыбнулась его ехидному замечанию, но ничего не ответила. — Давно вы здесь? — спросила она. — Меня должны были позвать сразу. Я всего лишь прогуливалась по аллее. — На заднем дворе, ты имеешь в виду? — заметил граф. — Полагаю, Мэри, вы называете это выгоном (указывая на парк), а тот сарай, в котором мы сейчас находимся, — мызой? У тебя есть своя комната, или ты ешь овсянку на кухне, с пахарями и молочницами? Герцогиня, все еще улыбаясь, убрала возмутительные пакеты в ящик стола. — В здешних краях можно найти гостиницу? — продолжал ее отец. — Если да, то я поселюсь там. Ты ведь знаешь, что я не могу есть яичницу с жареным салом, и хотя не сомневаюсь, что на кухне у вас очень уютно, но там наверняка пахнет конюшней — ее ведь делают поближе ко входу, потому что, когда фермер возвращается с ярмарки под мухой, ему удобнее сгружать мешки прямо перед домом. — Не надо, — произнесла герцогиня с легкой досадой. Она по-прежнему держала отцовские руки в своих и теперь потянула с его мизинца перстень. — Что у него получается лучше — гарцевать на лошади или гонять коров? — продолжал неумолимый Нортенгерленд. — Он сам режет скотину или покупает мясо на ярмарке? Он кормит свиней, Мэри? Герцогиня надула губки. — Хотел бы я видеть, как он приезжает под вечер, таща на веревке выторгованного в Грантли бычка. Разумеется, пьяный до положения риз, ведь рядиться пришлось долго: по рукам ударили только после шестнадцатой стопки разведенного виски. Само собой, бычок норовом под стать новому хозяину. И, уж конечно, твой достойнейший муженек пару раз упал с лошади, вывозился в грязи, подрался на ярмарке, так что сейчас выглядит еще краше, чем этот болван Артур О’Коннор в сходных обстоятельствах. — Тише, папа! — взмолилась герцогиня. — Не говорите так! Я слышу его шаги. Пожалуйста… Она не успела закончить просьбу, потому что дверь открылась и вошел его светлость. Вместе с ним вошли несколько собак. Вся компания, равно безразличная к тому, есть ли в комнате кто-либо еще, направилась к столу, и герцог принялся перерывать ящики в поисках мотка жил, из которых намеревался сделать леску. Собаки тем временем лизали ему лицо и обнюхивали корзину, оставленную хозяином на полу. — Хватит, Юнона, — сказал Заморна, обращаясь к пойнтеру, чьи проявления любви мешали ему в поисках, затем выпрямился и крикнул в коридор: — Уильям, скажи Хоумсу, что я не нашел лески. Наверное, она у него в сторожке. Сегодня мне уже не нужно, а завтра пусть первым делом ее принесет! — Хорошо, милорд, — отозвался грубый голос снаружи. Герцог задвинул ящики. — Минуточку, — сказал он себе. — Чуть не забыл. Он быстро вышел из комнаты. — Уильям! — Да, ваша светлость. — Передай Хоумсу, что на реке кто-то браконьерствует. Я сегодня выудил только три форели. Скажи ему, что он ленивый старый пес и, пока я в отъезде, ни за чем не смотрит. Я этого так не оставлю. Я прослежу, чтобы закон соблюдался, или кое-кому будет худо. Герцог твердым шагом пересек вестибюль и уже менее решительно вступил в библиотеку. Теперь у него было время обратить внимание, что там, помимо собак, есть кто-то еще. Первой он заметил жену. — Вы гуляли, Мэри? — Да. — Поздновато, вы не находите? Вам не следует гулять после заката. — Было очень тепло. — Да, погода отличная. И герцог, стянув перчатки, принялся разбирать длинное удилище. Покуда он сосредоточенно отцеплял крючок от лески, Нортенгерленд выступил из ниши, где до сих пор стоял. Заморна, услышав движение, обернулся. С минуту он пристально глядел на тестя, явно изумленный его неожиданным появлением. Ни тот ни другой не сочли нужным поздороваться. Заморна смотрел во все глаза, Нортенгерленд — с холодным равнодушием. Герцог поворотился спиной, закончил разбирать удочку, повесил ее и корзину на крюк, снял широкополую соломенную шляпу, которая до сего мгновения украшала его голову, и, усевшись в кресло у стола, нашел наконец время спросить: — Когда прибыл граф? — Я не посмотрела на часы, — последовал ответ. — Ах да, вспомнила, все-таки посмотрела. Было шесть. — Хм. Вы ели? Мы здесь обедаем рано: редко позже трех. — Джеймс дал мне в карете сухарик. И хорошо, потому что, как я уже объяснил миссис Уэллсли, я не могу есть овсянку и яичницу на сале. — Паштеты с омлетами вы тоже есть не можете, — вполголоса пробормотал герцог, — и вообще никакой человеческой еды. — Затем продолжал громче: — Скажите на милость, вам велели отправиться в путешествие для поправки здоровья? — Куда, к рыботорговцу и коновалу? О нет, от тухлой селедки меня мутит. Я приехал по делу. А нельзя ли куда-нибудь убрать вонючую кильку? (Указывая на корзину и поднося к носу надушенный батистовый платок.) — Это свежая форель, — ответил его зять холодно. — Однако вам как ипохондрику простительны некоторые капризы, и на сей раз я их удовлетворю. Он позвонил в колокольчик, и корзину тут же унесли. — Как вам ехалось? — продолжал герцог, разворачивая газету. — Вас встречали охапками цветов и чествовали речами? Или забывали звонить в колокола и выстраивать вдоль улиц оркестры? — Не помню, — отвечал Нортенгерленд. — Вот как? Хм! Но, возможно, ваши лошади и форейторы запомнили. Насколько я понимаю, конюшенным отходам Эдвардстона, Заморны, Ислингтона и некоторых других придорожных городов недавно сыскалось своеобразное применение. Герцогиня подошла к креслу его светлости и, перегнувшись через спинку, словно хотела заглянуть в газету, которую он читал (или делал вид, будто читает), шепнула: — Пожалуйста, не злите его сегодня, Адриан. Он наверняка устал с дороги. Герцог только усадил жену рядом с собой и, положив руку ей на плечо, продолжал: — И где вы теперь, по вашему мнению, наиболее популярны, сударь? — У горстки цветных воителей под предводительством мистера Квоши, — отвечал Нортенгерленд. — Надеюсь, ваша популярность и впредь будет ограничена узким кругом этих преданных храбрецов, — заметил его почтительный зять. — Почему это, Артур? — вопросил граф слегка вызывающим тоном. — Потому что вы больше не заслуживаете доверия приличных людей. — А раньше заслуживал? — Насколько я помню, нет. — Только доверия таких вертопрахов, как юный щенок Доуро, — ответствовал Нортенгерленд. |