Онлайн книга «Падальщик»
— Обустраиваетесь? Николай с гордостью ответил: — А то! Сам видишь! Привёл к уже знакомому месту, усадил за пластиковый стол. Тут же принесли чай, и на этот раз даже с сахаром и кое-каким печеньем. — Смотрю, вы уже приспособились? Тот сделал глоток, откусил кусочек квадратика, затем ответил: — Как видишь. После того, как ты людоедов положил, стало легче. Народ как-то ожил. Поверил в себя. Картошку, что ты привёз, и остальное — посадили. Выросла просто на диво. Так что… Но всё равно всё с тебя началось. Так что мы добро помним. И слово держим. Всем, кто появляется, говорим, чтобы к тебе не лезли. — Я это понял. В первую неделю прихватил троицу… И всё. — Какую троицу?! — Два мужика и девчонка с ними. Ну и… Сам понимаешь. Возиться не стал. — Понятно… Тут вот какое дело… Чуть помолчал, потом, по-видимому, решился: — Ты скажи, что тебе в уплату надо, чтобы мои собрали? — Помнится, мне кто-то снегоход обещал? — Было такое. Уже приготовлен давно. Что ещё? — Книги. Любые. Могу фильмы взять. На тридцатипятимиллиметровой плёнке. — Патроны? Оружие? — Этого добра у меня… Всех систем и марок. Топливо вы не продадите. — Нет. У самих напряг. — Понятно. Без обид. — Без обид. Что ещё хочешь? Михаил помялся, но под требовательным взглядом Николая решился: — У вас тут… Женщину бы мне… Продают? Тот насупился, потом вздохнул: — Торговцы живым товаром есть. Но мы за ними смотрим. Такого, как в прошлый раз, не допустим. Только тихо… Приложил палец к губам. Парень оживился: — Да? Конечно. Не волнуйся. Я посмотрю? — Да не торопись ты. Куда они денутся? Торгуют они, естественно, за продукты или золото. — Золото? — Угу. Всякие побрякушки. Монеты. Зачем они им? Сейчас это барахло не в цене. Михаил насторожился: — Откуда они? — Говорят, с юга. Вроде как из Карелии. — Карелы? Гм… Понял. Значит, их там тоже пощипало? — Да. Сказали, пробудут здесь ещё неделю. Потом — назад. — Много наторговали? — Хочешь перехватить? — И не думал даже. Просто как-то странно это, золото… — И мне странно. Ну я тебя предупредил. Пойду, скажу своим, чтобы начинали грузить. — Хорошо. Я тогда на рынок. Парень поставил пустую чашку на стол, поднялся и зашагал в указанном ему направлении, где торговали живым товаром… Николай не обманул. Работорговцы расположились в углу площади под прицелом шести пулемётов. И вели себя спокойно. Товар же у них был… Дети, взрослые. Мужчины и женщины. Всех возрастов и цветов волос. Михаил отметил для себя, что выглядели рабы не так, как у тех, что в прошлом году. Было видно, что их всё-таки содержали довольно прилично. Во всяком случае — хотя бы кормили нормально. Прошёл вдоль ряда прикованных к столбам раз, другой, внимательно всматриваясь в лица тех, кто подходил ему по возрасту. Не хотелось брать кого-то, кто старше. Как-то неудобно получалось. Хотя… Покупает-то он для хозяйства, не для постели… Рабыни моментально поняли, что ищет здесь высокий широкоплечий парень, и оживились. Стали прихорашиваться, посылать зазывные улыбки, принимать завлекающие позы… Именно это отвратило Михаила от покупки. Он развернулся и молча направился обратно, к импровизированному кафетерию. И замер на месте, медленно-медленно сунул руку за пазуху, что-то нащупывая под курткой, потом двинулся к стоящей в конце площади фигуре за небольшим прилавком. Подошёл вплотную, криво усмехнулся: — Привет. — Ты?! В голосе продавщицы прозвучал настоящий ужас, а парень бросил короткий взгляд на её руку, украшенную жутким шрамом: — Сожгла? Та молча кивнула. — И? — Чего ты хочешь?! Он немного помолчал, осматривая её товар. Ничего особенного. Так, ерунда. Патроны. Несколько стволов охотничьих ружей, которые явно были раньше в деле. Но ухоженные. Зачем они, если сейчас у каждого есть нарезное? Впрочем, народ разный. Может, кто и возьмёт. Он лично на охоту никогда не ходил, и не понимал этого… — Берут? — Сегодня взяли две двустволки шестнадцатого калибра. — Хорошо. Как устроилась? — Там и осталась. — Одна? — Хочешь пригласить к себе? Откажусь. Яма меня не устраивает. А внутрь ты меня не пустишь. — Разумеется. Я же знаю, кто ты на самом деле… Сказать народу? Девушка вновь побледнела: — Не надо! У меня дочь одна. — Дочь?! Откуда? — Там, в гарнизоне появилась. Девочка. Ей семь лет. Как она зиму прожила — не знаю. Теперь вдвоём живём… Я у неё одна… Пощади! Парень с подозрением уставился на бывшую людоедку и вдруг понял, что она не врёт. Действительно, с ней живёт ребёнок. Почему он вдруг поверил ей, даже не понял. Но — поверил. — Зиму протянете? — Надеюсь. Оксана по сопкам сейчас лазит. Мы с ней кое-что посадили, успели собрать. Устроились на одном из складов, благо те тоже под землёй. Думаю, до весны дотянем. А там — видно будет… Михаил молча посмотрел на неё, потом спросил: — Может, надо чего? Скажи. Та как-то вымученно улыбнулась: — Да нет, спасибо… Сами устроимся. — Я от чистого сердца. И это… Никому не скажу. — Спасибо. Чуть склонила на миг перед ним голову, потом вдруг спросила: — Почему ты меня выгнал? Я ведь красивая… — Красивая. Но гордости у тебя не осталось, раз готова была… Ну ты поняла, о чём я… Да и… Перевёл взгляд на шрам на руке. Она поняла. Покраснела. Потом отвернулась в сторону, бросила: — Ты кого-нибудь на зиму ищешь? Там, за красным домом, свободные себя продают. Только это не афишируют. Поищи, может, кого и подберёшь. Михаил молча кивнул головой в знак благодарности, потом, уже развернувшись, чтобы пойти в указанном направлении, вдруг спохватился, обернулся: — Я заеду к тебе. К вам. — Буду рада. И дочка, думаю, тоже… Вскинул вверх руку, зашагал прочь. Неужели что-то до неё дошло? Впрочем, через себя переступать он не будет. Но в гости наведается обязательно. Подкинет кое-чего из продуктов и вещей. Да и лекарств можно будет передать. Зима длинная… |