Онлайн книга «Вставная челюсть графа Дракулы»
|
— Я сказал — буду стрелять! — повторил сержант, на этот раз значительно тише. — Руки за голову! Следующий раз прострелю локтевой сустав! Киллер с уважением взглянул на сержанта и послушно завел руки за голову. У него вдруг резко заболел локоть, как будто ретивый милиционер уже выполнил свою угрозу. Где-то рядом истошно завопила перепуганная женщина. Громилы, только что крушившие «Хонду», исчезли, словно сквозь землю провалились, пользуясь тем, что сержанту явно не до них. От здания вокзала поспешал, тряся трудовым животом и вытирая клетчатым платком потную багровую лысину, непосредственный начальник Синичкина капитан Арбузов. Синичкин покосился на начальника и, не дожидаясь его, подошел к задержанному, не опуская ствол пистолета, и ловко, одной рукой, застегнул на нем наручники. Та самая крестьянка, которая послужила причиной драки возле зеленой машины, приведения этой машины в полную негодность и последующего ареста убийцы, брела по площади, устало передвигая ноги и бормоча себе под нос что-то неодобрительное. Заинтересованный наблюдатель, прислушавшись, разобрал бы обрывки фраз «темного человека всякий обидеть может» и «не люблю я города этого, люди в нем злые, как собаки…» Но никто не интересовался простой, плохо одетой деревенской бабой. Мало ли таких в районе вокзала бродит — подаяния просят, либо чего спереть норовят… Народ в районе вокзала ужас до чего вороватый, так что многочисленным прохожим некогда по сторонам зевать, им за своими вещами смотреть нужно. Женщина шла, не торопясь, и даже остановилась ненадолго перед витриной с пышечным автоматом. Постояв немного, она пошла дальше, оглядываясь и загребая ногами. Вскоре рядом остановились синие «Жигули» — именно эту машину Леня Маркиз угнал утром, когда собрался ехать на вокзал. Совершенно не к чему было светиться на своей собственной. — Эй, тетка! — окликнул крестьянку водитель синих «Жигулей». — Садись, подвезу! Она остановилась и оглянулась на водителя через плечо. На первый взгляд ни в машине, ни в водителе не было ничего подозрительного — машина самая обыкновенная, довольно потертая, и водитель приятной, но совершенно незапоминающейся наружности. Тетка еще раз опасливо огляделась, но все же села на переднее сиденье с опаской. — Не развалится таратайка-то твоя? — спросила она, малость осмелев, когда умостилась и прижала узелок к груди. — Если не нравится моя машина, то иди пешком! — буркнул водитель, обидевшись. — Или вон в «мерседес» попросись! — Да ладно, дяденька, ты уж не сердись, — примирительно сказала крестьянка. — Шумно как у вас в городе, душно, дышать невмоготу, то ли дело у нас в деревне — красотища, морозец, снежок беленький. .. Утром выйдешь на дойку, вдохнешь полной грудью, воздух такой… — Навозом небось несет, — вставил водитель. — А и что, что навозом, — упрямо сказала тетка, — вы, городские, уж очень привередливые. Что плохого, если навозом? Небось, молочко-то любите, и творожок, и сметанку… — Точно, — согласился водитель, с усмешкой поглядев на свою соседку, — а чего же тебя к нам в город занесло, если в деревне так хорошо? И на кого ты свою скотину оставила? — Скотину я на Люську оставила, на золовку свою… так и то сердце не на месте — так и стучит, так и стучит — хорошо ли она за коровой ходит. Ни в жисть бы в этот город не поехала, так, вишь, дела у меня тут, — насупилась тетка, — а какие, не спрашивай, все равно не скажу, хоть пытай меня каленым железом. — Да надо больно про дела твои знать! — усмехнулся водитель. — У самого проблем хватает! — А ты куда это меня везешь? — всполошилась тетка, — чтой-то ты петляешь… Мне на Введенскую улицу надо! — Да ну! — удивился водитель, — да ведь и я там проживаю! У тебя какой дом? — А тебе зачем? — снова в голосе тетки прозвучала крестьянская подозрительность. — Да просто так, — водитель пожал плечами, — не хочешь — не говори! Мне это как-то без разницы… Тетка размотала платок и на лице ее отразилась интенсивная работа мысли. — Так может по-соседски подешевле возьмешь? —спросила она вкрадчиво. — Да ладно уж, договоримся… — Ой, спасибо! — повеселела тетка. — А то вы тут в городе такие жадные… Но меня Люська, золовка моя, научила. Ты, говорит, Прасковья, как сядешь в машину, так полтинник в кулаке зажми, а потом стой на своем — мол, нет больше денег, хоть что со мной делайте! — Круто! — восхитился водитель. — И где ж твой полтинник? — Еще не доехали… — А пока ты денежки-то где хранишь — в трусах или в лифчике? — полюбопытствовал водитель. — Охальник! — тетка хлопнула его по руке, так что руль вильнул в сторону. — Осторожнее! — закричал водитель, — с тобой в столб чуть не въехал! И вообще, Лолка, кончай придуриваться, тебе не надоело? — А что такого? — спросила Лола, перекладывая свой драгоценный узелок на заднее сиденье, потом бросила туда же клетчатый платок. Она погляделась в зеркальце и вытерла грязные разводы на лице. — Хороша! — не утерпел Маркиз. — Хороша, аж слезы душат! И скажи пожалуйста, зачем ты приперлась на вокзал? И как ты узнала? За мной следила? — Надо больно, — надулась Лола, — просто я нашла в фитнес-центре пакет для нас, который оставил там твой Вячеслав Сергеевич. — Он совсем не мой… — по инерции начал Леня, но тут же спохватился: — Как ты сказала? И как ты его нашла? Лола посоветовала своему компаньону смотреть на дорогу, после чего кратко рассказала ему о своих приключениях в бассейне, умолчав лишь о голом мужике с портфелем и о том, что она видела в «Геракле» своего знакомого старичка Николая Ардальоновича. Про эту встречу она просто забыла. — Как же ты могла не рассказать мне такие важные вещи? — вскричал Леня и даже на миг выпустил из рук руль, так что едва не врезался в черный «Ниссан», — если бы я узнал об этом в субботу, мне не пришлось бы бегать как савраска все выходные и рисковать жизнью! — Ничего, тебе полезно потрудиться, — холодно ответила Лола, — все лучше, чем по бабам шастать… Леня тут же стал тише воды, ниже травы и думал только об одном: как же Лолка догадалась? Лола же, оставив за собой последнее слово, откинула голову и мечтательно проговорила: — Как хорошо! Теперь я смогу наконец отдохнуть и заняться собой! И одеваться в приличные, достойные меня вещи, а не в шмотки с вещевого рынка и не в рваный тулуп из театрального реквизита! — С чего это ты взяла? — спросил Леня. — Работа еще не закончена. — Как? — вскричала Лола. — Разве ты не обезвредил убийцу? Его арестовала милиция, я видела, теперь уж не выпустят… |