Онлайн книга «Наемники фортуны»
— А что это там огорожено? — Это… лучше не спрашивай, — вздохнул мужик. — А если увидишь, объезжай. Охо–хо, грехи наши тяжкие… Альбинос повел сендер, как объяснили, по дороге еще раз наткнулся на площадку, огороженную флажками. У канатов скучали трое монахов. Один встал навстречу сендеру и поднял руку — хотел махнуть, чтоб сворачивали, но, увидев, что Альб и сам уезжает, сел на место. — Разин? — М–м? — Что это там, за флажками? Видал, монахи стерегут? Разин не ответил. Когда сендер остановился перед двухэтажным зданием, украшенным сверху странной трехгранной пирамидой, обтянутой шкурами ползунов, уже вечерело, и на крышу взобрался служитель гостиницы, чтобы запалить цветные фонарики. Альбинос вылез из машины, сделал пару наклонов, разминая затекшую спину. Разин надавил клаксон, фонарщик глянул вниз и помахал рукой. Он не стал спускаться, из двери гостиницы вышел другой, верзила с дубинкой в руке и с сонным выражением на заплывшем жиром лице. — Чего трезвоните? — На постой примете? — А… щас отопру. Верзила скрылся в доме и вскоре уже был во дворе — распахнул ворота. Альбинос сел за руль и въехал во двор. Вдоль внутренней стены были навесы для самоходов постояльцев, дальше — еще одни ворота, за ними мастерская, там на цепях, позвякивая, раскачивалась наполовину разобранная мотоциклетка, под ней возился бородатый мужик в замызганном фартуке и с руками по локоть в машинном масле. Другой, помоложе и такой же перемазанный, подавал ему инструменты. Еще дальше была конюшня и стойла для манисов. Верзила запер ворота, подобрал прислоненную к забору дубинку и указал на дверь: — Туды проходите, хозяйка у стойки. С ей сговоритесь насчет постоя. И пулемет разрядить не позабудьте. У нас с ентим строго, чтоб усё разрядить. И еще: на хозяйку не пяльтесь особо, что ли. Не любит она энтого. Не надо. — Ясно. А что за красные флажки в Киеве? И монахи стерегут? — Некрозные пятна тама. Орден их огораживает, чтоб заразу обходили. — Некроз? В Киеве? Охранник только вздохнул. Альбинос взял из багажника походные сумки, Разин снял с турели пулемет, и они зашагали через двор к двери. Рядом с крыльцом была конура, когда путники приблизились, из нее, лязгая цепью, выскочило лохматое существо и разразилось воем и лаем: — Гав! Га–у–у! В–у–у! Альбинос отпрыгнул, Разин скинул с плеча пулемет и, лязгнув затвором, прицелился. — Стой! Не надо! Не стреляй! — заорал от ворот верзила. Разин отступил на шаг и присмотрелся — перед ним корчился в грязи человек, невероятно худой, похожий на оживший скелет. Он был с ног до головы вывалян в грязи, на мослах болтались лохмотья, такие изодранные, что невозможно понять, чем они являлись в прошлой жизни, в прорехах виднелись синяки и ссадины, цепь тянулась за ошейником, и всякое движение одичавшего человека сопровождалось звоном. — Гав! Гау–у–у–у! — вырывалось у него из горла. Разин оттолкнул человека стволом, когда тот подобрался к нему совсем близко. — И впрямь, стрелять не нужно, — заявил Альбинос. — Ты такого плевком убьешь, побереги патрон–то. Привратник, тяжело топая сапожищами, подбежал и замахнулся дубиной. — А ну, брысь! Человек тут же заткнулся и, подбирая за собой волочащуюся цепь, пополз в конуру. Там затаился и притих. Верзила попросил: — Вы уж не бейте его, ежели ночью по какой нужде выйти, а он облает. Это не мое дело, а хозяйкино, она не любит, когда его лупят. А так он не тронет, только шумит. — Ну и порядочки, — произнес Разин, кладя пулемет на плечо. — Уж такие. Хозяйка его бить не позволяет. Сама бьет, а другим не позволяет. В зале она, Картина. Обычно за стойкой торчит, сразу увидите, красная така из себя. Дверь вела прямо в зал. Альбинос с Разиным прошли между столов, в зале было человек двадцать — сидели по двое, по трое, ели, пили, провожали вошедших ленивыми взглядами. Музыканты наигрывали что–то заунывное. — Спокойно здесь, тихо, — заметил Альб. — Я думал, если при дверях такая собачка, в зале тоже что–то веселенькое. — И хозяйка веселая, — Разин кивнул на стойку. Альбинос посмотрел и мысленно согласился — тетка за стойкой была примечательная. Высокая, полная, в ярко–красном платье, ее фигура сразу привлекала внимание. И лицо тоже. Лицо Картины было почти целиком скрыто гладко начесанными прядями, узкий просвет между локонов пересекали отчетливо заметные рубцы. Разин подошел к стойке, бухнул прикладом о пол, обхватив ручищами пулеметный ствол. Хозяйка едва глянула на него и уставилась на Альбиноса. — Красавчик, — промурлыкала она. — Надолго к нам? Разин придвинулся ближе, тихо сказал: — Блажен брату Крипте привет передает. Он в Киеве шапку потерял, просит поискать. Хозяйка тут же погрустнела. — Редко такие славные бродяги к нам заглядывают, а если и появятся, так непременно по делу… Крипте все в точности передам. Желаете комнату снять? — Она положила на стойку ключ. — Что еще? Дурь, девочки? Или выпивку подать? Пиво у меня знатное. Женщина облизнула кончиком языка изуродованные губы и улыбнулась Альбиносу: — У меня все знатное, лучше во всем Киеве не сыщете. Разин сгреб со стойки ключ, молча повернулся и потопал к лестнице. — На втором этаже комната, окна во двор, — промурлыкала Картина, она обращалась к Альбу, который замешкался, поправляя лямки походных сумок на плечах. — Номер на ключе выбит, и на двери такой же. — Разберусь, — отозвался на ходу Разин. — Музыкант, не спи! Давай за мной. — Музыкант, значит. — Картина склонила голову набок, разглядывая Альбиноса. — Придешь ко мне, сыграешь на ночь? Альбиноса хозяйка гостиницы вовсе не привлекала, но и обижать ее не хотелось. Он ответил: — Может, в другой раз. И пошел за Разиным. — У меня теперь вся жизнь — в другой раз, — прошептала Картина совсем тихо, но Альб услышал. — Тот самый раз уже в прошлом, а теперь все разы — другие. Поднимаясь по лестнице, Разин заметил: — И бабы к тебе липнут, и с Голосом ты столковался. Слушай, Музыкант, что я не так делаю? Нет, я не о бабах, не скалься, я с этой системой столковаться не могу. С Технотьмой с этой, некроз ей в программу. — Да не знаю я, у меня само собой выходило. Только слова правильные подбирать нужно, а то, как ни скажи — в ответ: «неопределенность концепции» да «неопределенность концепции». Тупой Голос! — Концепции–то у меня определенные, — Разин отыскал комнату с нужным номером и отпер. — Заходи, бросай вещи. Концепции в порядке. Мне говорит: «недостаточно развита центральная нервная система носителя», рекомендует сменить. |