Онлайн книга «Наемники фортуны»
На корме стояли генератор с баком, закрытые листами железа. От генератора связки проводов шли к трем навесным моторам, средний работал, баркас медленно плыл прочь от настила. Трое бандитов выстрелили, как только я выпрямился. Юна метнулась за будку в носовой части, а я упал, накрыв голову руками. И увидел Чака, подплывающего к баркасу. Он колотил ножками по воде, вцепившись в корягу, которую нашел в роще. – Я! – забулькал карлик, выкатив на меня глаза. – Тут! Помоги! Медведковские добежали до края настила, ругаясь и выкрикивая угрозы. Один, не удержавшись, упал в воду, вынырнул, оглянулся и поплыл за баркасом. Лежа под ограждением, я свесил руку, скользнув пальцами по бритой голове Чака, подгребшего вплотную к борту, схватил его за воротник и потащил. Карлик придушенно захрипел, вцепился в мою кисть, скользя подошвами по борту. Раздался выстрел, второй. Пуля расщепила ограду возле моей головы. Я вытащил карлика на палубу, швырнул к будке и сам побежал следом. За будкой, пригнувшись, стояла Юна. Фанерная хибара была ненадежным укрытием – нормальное ружье навылет пробьет обе стены, особенно если расстояние небольшое, но теперь бандиты хотя бы не могли вести по нам прицельный огонь. Кинжал девушка вонзила в доски, я выдернул его и осторожно выглянул из–за угла. Если упавший в воду бандит догонит баркас и попробует залезть на корму, надо будет как–то разбираться с ним под огнем остальных. Нет, он уже плыл назад. И медведковские почему–то больше не стреляли. Они расступились, когда на краю причала появились двое: высокий широкоплечий парень в шароварах и с голым торсом, перетянутым патронными лентами, и узкоглазый человек в наглухо застегнутом темно–синем френче со стоячим воротником, в штанах с золотыми лампасами и черных сапогах. Сложив руки на груди, он бесстрастно посмотрел нам вслед и что–то сказал здоровяку. Тот поднял руку – трое бандитов, целившиеся в будку, опустили оружие. Здоровяк повернулся к узкоглазому и заговорил, лицо его было недовольным. Тип во френче молча слушал. – Святой мутант! – прошептал Чак у меня над ухом. – Это же сам Хэнк Губа. – Кто? – не понял я. – Вон тот, здоровый… Хэнк Губа, главарь медведковских. Он, выходит, лично в нападении на заставу участвовал. Но почему? – Раньше бандиты эту заставу грабили? – спросил я, отползая обратно за будку. Последовав за мной, Чак покачал головой: – Чё–то сомневаюсь я. Хэнк, говорят, умом не блещет, но не совсем же он дурной, чтобы Орден против себя настраивать. Никогда раньше этих монахов никто не трогал, уверен! Что это в Большой Московии происходит, а? – А кто второй? – спросил я. – Узкоглазый в синем? – Вот этого не знаю, человече. Впервые вижу его. – Я знаю, – сказала Юна, и мы повернулись к ней. – Ну, сестричка, давай, огорчи нас, – проворчал Чак. – Его зовут Сельга. Сельга Инес, один из старшин Южного братства. * * * Гудел дизель, тарахтел подвесной мотор на корме. Как я понял, баркас можно поворачивать, включая один из двух боковых моторов. А если врубить все три, скорость прилично увеличится, но тогда бак быстро опустеет – топлива в нем и так было на самом дне. Это я определил, свинтив крышку с горлышка и сунув внутрь длинную щепу. В углу будки стоял большой передатчик, перед ним табурет. Усевшись на него, Юна Гало взяла микрофон на шнуре, подкрутила ручку настройки и громко сказала: – Вы слышите меня? Слышите? Пока она пыталась наладить связь, мы с Чаком обыскали рубку – наверное, эту будку следовало называть так, – но не нашли никакого оружия, кроме ржавого клинка без рукояти. Зато в тумбе обнаружились скрученный трубочкой лист зернистой желтоватой бумаги и обломок угольного карандаша, и карлик заставил меня выложить все, что я знаю про устройство солнечных батарей. Я рассказал ему то немногое, что помнил про фотоэлектрические преобразователи, про фокусирующие линзы и прочее. – Ну и где мне взять эти, как их, пластины из кристаллического кремния? – спросил Чак недовольно. – Твои проблемы, – ответил я. – Хотя наверняка гдето их можно откопать. Неужели в развалинах вы никогда не находили целые солнечные батареи? – Может, и находили, да кто знал, что оно такое и для чего нужно? А если и знал… либо не работали они, либо топливные кланы старались побыстрее выкупить их у старьевщиков. Топливным все это дело с новыми источниками энергии ни к чему. Из передатчика сыпанули искры, и шелест помех в динамиках смолк. – Кто–нибудь знает, как починить это? – спросила Юна, поднимаясь с табурета. – Эх, сестричка… – Чак, оставив на тумбе лист бумаги с моими неумелыми рисунками, посеменил к ней. – Что ты мучаешься? Она вздернула подбородок: – Я хочу связаться с Храмом. Неужели не ясно? – И для этого шастаешь по всем частотам? Если это передатчик монахов, так они только с Храмом и болтали. Значит, должна быть кнопка вызова на определенной частоте. – Ну и где она? И потом, сейчас он вообще сломался. Почини, если умеешь. Чак, качая головой, походил перед радиостанцией, потрогал рукоятки настройки и сказал мне: – Так, человече, а ну отодвинь его от стены. Когда я сделал это, он снял решетчатую панель со станции, проверил аккумулятор, лизнул клеммы и усмехнулся: – Ну вот, ток есть. Навесив обратно решетку, карлик отвинтил боковую панель, поковырял внутри – и шипение из динамика полилось опять. Тогда Чак показал Юне на большую черную кнопку, которая висела на скрученных проводах, торчавших из передней панели. – Это что такое? – Не знаю, – сухо сказала девушка. – Ты ж из Меха–Корпа, вы там все умные, в механике разбираетесь с электроникой. Это та самая кнопка и есть! Видишь, машинка старая, еще до Погибели сделанная, а кнопку эту монахи сами привесили. – Карлик осторожно взял ее, прижав основанием к панели, вдавил пальцем черный кругляш. Шипение усилилось, в корпусе что–то щелкнуло, затрещало, будто сработало лепестковое реле, и в рубке зазвучал голос: – …На связи. Юрай? Почему внеплановый вызов? Прием! – Это не Юрай! – Девушка схватила микрофон на проводе, вдавила тангенту. – Монахи убиты! Застава Ордена уничтожена бандитами Хэнка Губы! Вы слышите? Мы плывем на вашем баркасе через кратер. Прием! – Сначала надо представляться, – проворчал Чак, выходя из будки. – Кто говорит? – донеслось из динамика. Я представил себе бородатого монаха в наушниках, сидящего посреди кельи перед похожей радиостанцией, сменщик его спит на лавочке у стены, на шатком столике перед радистом тетрадка, в руках угольный карандаш, он быстро чиркает им по странице, ведя стенограмму радиопереговоров… |