Онлайн книга «Дьявольский остров»
– Там! – кивнул он. Впереди в море вырисовывался длинный силуэт сухогруза, на синей трубе был изображен желтый крест – флаг королевства Швеции. – Шведы держат нейтралитет! – прокричал сквозь дождь и снег краснофлотец, – они нас не выдадут! – Только бы успеть добраться! – крикнул в ответ Альберт Валерьянович. – Доберемся! Это близко. Пули пронзали воздух у них над головами. И казалось, они сейчас доберутся до цели. – Ложись! – проревел краснофлотец. – На дно! Быстрее! – А ты? Военфельдшер лег и замер. – А я заговоренный! – резко выкрутил штурвал краснофлотец. Очередная «стая» пуль пролетела мимо и прошила оловянно-серые волны Финского залива. – А теперь держись, – Бронислав повернул мотобот в другую сторону. Прямо перед ним из-за мола появился полицейский быстроходный катер. Из кабины торчал ствол карабина. Краснофлотец успел заметить сполох выстрела и резко выкрутил штурвал. Пуля разбила стекло и прошила поднятый воротник бушлата около самой шеи Бронислава, но его самого, к счастью, не зацепила. – Я же говорил, что я заговоренный… Меня цыганка в Питере заговорила. Пройдешь войну, шепчет прямо в ухо, только искупаешься, а вот пули тебя не тронут. Теперь мотобот на полном ходу мчался к шведскому сухогрузу. За ним, набирая скорость, гнался полицейский катер. Из-за мола показался спешащий на подмогу полицейским катер береговой охраны. Он был больше, на носу у него торчала небольшая пушка. – Внимание! Русские солдаты, остановитесь! – с сильным финским акцентом произнесли в громкоговоритель. – Остановитесь! Иначе мы будем стрелять на поражение! В снежной кутерьме, что кружила над морем, все отчетливее начал вырисовываться высокий борт сухогруза. – Врешь, не выстрелишь – рядом швед! – прорычал со сжатыми зубами Бронислав. Он уже повел мотобот параллельным курсом к шведскому кораблю и дал сигнал шведским морякам. Их силуэты показались над штирбортом. Финский полицейский катер взял резко вправо, пошел наперерез, и расстояние между ним и мотоботом беглецов начало резко сокращаться. – Давай, старая лоханка! Давай! – Бронислав дал полный ход, полный возможный. Мотобот натуженно ревел, прорывался сквозь неспокойные волны, подскакивал на них, а полицейский катер, словно нож, разрезал пенные гребни и неуклонно приближался. Вдруг краснофлотец понял, что финский полицейский идет на таран. – Полундра! – воскликнул Бронислав. Мотоботу не хватало места для маневра и скорости, чтобы уйти. Услышав крик краснофлотца, военфельдшер приподнялся – прямо перед собой он увидел железный нос катера. – Быстро за борт! Альберт Валерьянович в секунду вскочил и бултыхнулся в море. Уже барахтаясь под волнами, он попытался расстегнуть шинель. Холодная вода обожгла тело, а намокшая одежда моментально потащила его вниз. Неимоверными усилиями – отчаянными гребками рук и ног – военфельдшер стал подниматься к поверхности. Бронислав нырнул в набегающую волну, когда затрещали борта мотобота – нос полицейского катера вонзился в хлипкую посудину, разрезая ее на две части. Голова военфельдшера несколько раз показалась над уровнем моря. Русые волосы цветом почти сливались с пеной Балтийского моря. Он жадно глотал воздух – изо всех сил боролся с бушующей стихией. Наконец, с борта полицейского катера ему бросили спасательный круг. Окоченевшими от ледяной воды руками, словно крюками, Альберт Валерьянович сумел зацепиться за леер – трос по бокам спасательного круга. Это его и спасло. * * * На берегу Альберта Валерьяновича бросили в местную кутузку, где приказали раздеться догола. Вместо одежды ему кинули какую-то бесцветную сухую тряпку, скорей всего половую. Альберт Валерьянович тщательно вытерся ею и стал растирать тело; не шутка – вода в Балтике в это время года всего на пару градусов выше нуля. Вдруг открылась дверь, и в подсобку ворвались полицейские. В таком жалком виде – голого, босого, с набедренной повязкой из тряпки, военфельдшера погнали по холодной каменной лестнице в кабинет, поочередно подгоняя тумаками. Там, в кабинете, за широким столом сидел тот самый офицер с мотобота, Альберт Валерьянович сразу узнал его. Рядом с офицером стояло несколько полицейских. Увидев военфельдшера, офицер диким голосом заорал. – Вы идиот, – перевел этот крик пожилой полицейский, наверное, служивший городовым в Гельсингфорсе еще при царе. – И мы вполне могли вас не спасать. «Ну, да, конечно, могли не спасать, – подумал про себя Альберт Валерьянович, – и это на глазах у шведов, которым вы хотите продемонстрировать свою заботу о несчастных военнопленных…» – Но, как видите, наш народ не желает зла даже своим врагам, понимая все тяготы войны, которой мы никак не хотели, – говорил офицер. – Вы военный врач, старший военфельдшер и, как никто, должны понимать это. Альберту Валерьяновичу уже в самом начале плена попадались на глаза прокламации финнов о чуть ли не отеческой заботе, которую проявляет главнокомандующий финской армии Карл Густав Эмиль Маннергейм к военнопленным. И этот офицер, как понял Альберт Валерьянович, отвечает за пропаганду. – Почему вы бежали? – вдруг спросил он. – Из-за подозрения. – Какого подозрения? – Что вы потопите баржу с военнопленными, – честно признался Альберт Валерьянович. Выслушав перевод, офицер что-то воскликнул. Полицейский замялся, подбирая нужное слово, а затем произнес: – Дикость. – Я надеюсь, что вы оцените то, что мы вас спасли, и разъясните своим, что мы обороняемся и вовсе не желаем зла простым советским людям. Подпишите, – офицер положил перед военврачом Красной армии на стол какую-то бумагу. – Вы предлагаете сотрудничество? – не читая, спросил Альберт Валерьянович. – Нет. Содействие. – Я не могу это подписать, но могу дать слово, что постараюсь донести своим товарищам доброжелательную позицию финского правительства относительно военнопленных, – уверил старший военфельдшер. Офицер обвел взглядом худощавую фигуру Альберта Валерьяновича – голый, дрожащий от холода, тот держался гордо, с необыкновенным достоинством. – Хорошо, я вам поверю, но учтите, я вас отошлю туда, откуда сбежать невозможно. – А где Бронислав? – Какой Бронислав? – переспросил офицер. – Мой товарищ, с которым мы хотели бежать. – На дне, – сказал офицер. Альберт Валерьянович, глядя в лицо финну, не смог понять, говорит он правду или нет. |