Онлайн книга «Дьявольский остров»
Старший военфельдшер быстро подошел к больному, осмотрел его, прикоснулся ладонью ко лбу. У подростка была повышенная температура, но, как отметил про себя Шпильковский, она не была угрожающе высокой. Военфельдшер проверил пульс мальчика. Пульс прощупывался неплохо, хотя и не очень отчетливо, и казался учащенным. Молодой организм явно сопротивлялся пока еще неизвестной Шпильковскому болезни. В шкафчике военфельдшер поискал нашатырь, но его не оказалось, правда, там он нашел флакон с нюхательными солями. Альберт Валерьянович откупорил его – запах был довольно резкий, но не очень сильный. Военфельдшер поднес открытый флакон к носу подростка, однако это не подействовало. Тогда Шпильковский похлопал мальчика по щекам, никакого эффекта это не дало – только еще громче зарыдала женщина. – Тихо, тихо… Попрошу без нервов, – проговорил скорей себе, чем ей, Шпильковский. В шкафчике он заметил стародавний стетоскоп – деревянную трубку с небольшими раструбами на концах, быстро задрал на больном холщовую рубаху, приложил к его груди стетоскоп. Внимательно прослушал дыхание. Легкие были чистыми. – Ну, и что же случилось с этим молодым человеком? – спросил Альберт Валерьянович, привычно подняв брови. Никто в кабинете его вопрос не понял. Тогда военфельдшер попытался объяснить жестами, показал руками на лицо, грудь, живот мальчика, мол, где у него что болело. Женщина вроде догадалась, о чем спрашивал медик, схватила себя за горло, высунула язык, замотала головой и снова сильно завыла. – Что вы говорите, горло болело? – нахмурился Шпильковский, – или, черт побери, он хотел повеситься? Альберт Валерьянович еще раз глянул на шею подростка – характерных ран от веревки не наблюдалось. – И что же с его горлом? Мужик, который привел медика в эту санчасть, начал что-то говорить по-своему и при этом тормошить женщину, та зарыдала еще отчаянней. Альберт Валерьянович видел, что взаимопонимания не было совершенно никакого. Мужик отошел от женщины и что-то сказал приказным тоном рыжебородому офицеру. В ответ тот смешно козырнул, приложив ладонь к натянутой на самые брови пилотке, и, переваливаясь с ноги на ногу, быстрым шагом вышел в коридор. Буквально через пару минут скрипнула дверь, раздались отрывистые слова. Затем рыжебородый, угрожая револьвером, привел в смотровой кабинет странного вида красноармейца. Шинель – рваная, без нашивок, вместо галифе – растянутые шерстяные штаны серого цвета, на одной ноге финский сапог пьекс с загнутыми носами для лыж, на другой – черный дамский сапог большого размера с отломанным каблуком. – Здравия желаю, – сказал красноармеец, обращаясь к Шпильковскому. Военфельдшер оторвал взгляд от больного и поднял глаза на вошедших. – Здравия желаю! – ответил Альберт Валерьянович, с любопытством разглядывая красноармейца. – Батальонный комиссар Самуил Стайнкукер. – Старший военфельдшер Альберт Шпильковский… Мужик в униформе мышиного цвета резким возгласом прервал взаимное представление командиров Рабоче-Крестьянской Красной Армии. – Он хочет, чтобы я переводил, – произнес Стайнкукер. – Если вы понимаете этот дикий диалект, то милости просим, – проговорил старший военфельдшер. – Моего знания немецкого совершенно недостаточно, чтобы уловить хоть слово из этого перекрученного шведского. – Ну, моя специализация – скандинавские языки, и я поймал себя на мысли, что скорее понимаю этих людей, чем нет, – усмехнулся Стайнкукер. – Что с мальчиком произошло? – спросил Шпильковский у мужика и женщины. Батальонный комиссар перевел вопрос. Женщина перестала рыдать и затараторила. – Не могли бы вы говорить помедленнее? – на шведском языке попросил Стайнкукер. Женщина, сильно сжав руки в замок, начала рассказывать. Батальонный комиссар внимательно ее выслушал. – Это Ульрика – сестра коменданта, – начал Стайнкукер и кивком головы показал на мужика в униформе мышиного цвета. – Сегодня вечером Готтфрид, – так зовут пацана, – пришел домой поздно, она заметила, что мальчик очень слаб и бледен. Ульрика спросила, что с ним, а он ответил, что очень сухо во рту и сильно хочется пить. Готтфрид побежал на кухню, попил из чайника горячей воды, пошел назад в комнату и вдруг упал. – Попил горячей воды и упал? – задумался Альберт Валерьянович. – Может, отравление? А Ульрика сама пила из этого чайника? Стайнкукер перевел слова Шпильковского. – Да, она пила, и с ней ничего не произошло, и своему мужу она тоже заваривала чай этой водой, и ничего. – Нам надо открыть ему рот и посмотреть язык. Ты держи ему голову. Со второй попытки Шпильковский сумел разомкнуть челюсти подростка, находящегося без сознания, и заглянул ему в рот. – Мне нужен фонарь, есть ли у кого-нибудь фонарь? Комендант принес переносной фонарик «летучая мышь» и передал военфельдшеру. Шпильковский осветил ротовую полость подростка. Язык молодого пациента казался белесо-серого цвета. – Так, язык густо обложен, – отметил военфельдшер. – Здесь есть медицинский термометр? Рыжебородый офицер достал из шкафа ртутный градусник в металлическом футляре, на котором стоял год изготовления «1899» и была выгравирована Эйфелева башня с надписью «dix annees». – Красивая вещица, – сощурил свои черные глаза Стайнкукер. – Прошлого века, французская, – военфельдшер вставил подростку термометр под левую подмышку, – скажите, офицеру, чтобы он хорошо держал его руку. Стайнкукер перевел. Рыжебородый тут же исполнил команду. – Голубушка, а вашего сына не рвало? – Шпильковский обратился к Ульрике. – Говорит, что когда Готтфрид пришел с пирса на обед, он жаловался на боль в животе. И еще отказался есть. Только попил бульона и сразу же ушел, даже не взял хлеба, – переводил батальонный комиссар. – А где у него болел живот? Шпильковский провел ладонью по животу мальчика, прощупывая возможные вздутия или уплотнения. Подросток оставался без сознания и никак не реагировал на манипуляции врача. Ульрика остановила руку военфельдшера в области желудка мальчика. – У него раньше случались желудочные боли? – спросил Альберт Валерьянович. – Говорит, что пару лет назад у него тоже болел живот, но тогда все обошлось. – Дайте мне термометр – сказал военфельдшер. На градуснике ртутный столбик остановился на отметке: 37.4. – А теперь, пожалуйста, скажите офицеру, чтобы он точно так же плотно подержал его правую руку, – военфельдшер вставил градусник под правую подмышку. – А что, разве у другой половины тела может быть другая температура? – язвительно ухмыльнулся Стайнкукер. |