Онлайн книга «Электрик»
– Знаешь, что это? – Звягин положил руки на стол. – Нет. Начальник караула снова кивнул, мол, так оно и должно быть. – Ты, Семен, присаживайся. – Федор начал разворачивать узкий сверток. Семен замер в ожидании трубы или биты. – Ну, а теперь узнаешь? – Звягин взял бамбуковую палку и положил перед электриком. – Да, это «удочка». Мы с тестем такой же свиней забивали. – Ну вы и садисты, – произнес Федор, вспомнив, кого убивал ею Мансуров. – Не просветишь? – Ну, у нас был загон. Такой решетчатый, как наш «стакан», один в один. Хм, – хикикнул Семен и тут же посерьезнел, увидев реакцию Звягина. – Загоняли туда свинью, и… А, вот! – Курагин поднял указательный палец вверх, будто учил малого ребенка. – Еще обязательно нужно облить ее водой. Нужна хорошая проводимость. Эта хреновина, – электрик мотнул головой в сторону «удочки», – включается в розетку. Вот здесь, на вилке, – мужчина протянул руку и взял провод, – должна быть отметина. Да вот же она! – он показал на черную полоску с одной стороны вилки. – Это чтобы знать, где фаза… А вот этот гвоздь, – он ткнул пальцем в острие, – соединен с вилкой одним-единственным проводком. Звягин замотал головой: – Ни черта не понял… – В твоей хрущевке, например, к розетке подходит двухжильный провод… – Ну да, в розетке же две дырки, – с умным видом произнес Звягин. – Типа того, – улыбнулся Курагин. – Ноль и фаза. Сейчас везде делается проводка по евростандарту, так сказать. Ноль, фаза, заземление. В «удочке» только фаза. – Ладно, с этим понятно. Еще раз, вода обязательна? – Обязательней не бывает. Можно и без нее, но ты замучаешься сам и замучаешь животное. Сам даже больше. Ты хоть раз вешал люстру? – Плафон на кухне. – Ну, вот представь: ты стоишь на табурете и скручиваешь голыми руками проводки. И тут вдруг… ну хотя бы твой Васька подойдет и включит свет… – Включил. – Что? – Я говорю, Васька тогда и включил свет. – И что ты почувствовал? – Странное такое… не то пощипывание, не то подрагивание. – А теперь представь: вместо табуретки ты стоишь в тазике с водой… – И что? – И то! Ты как минимум потеряешь сознание. – Понятно. – Звягин снова завернул «удочку» и убрал в стол. – А ты что, свинью забивать собрался? – Что-то вроде того. Слушай, а ты можешь, – после небольшой паузы произнес Звягин, – штук десять таких сделать? Семен посмотрел на начальника караула, потом на свои руки. – Я полагаю, ты ничего плохого не задумал… – Да или нет? Мне нужны гарантии. – Хорошо. Сделаю. Когда за Курагиным закрылась дверь, Звягин снова достал сверток. Развернул его и, поглаживая «удочку», произнес: – Вот они, гарантии. * * * Звягин вошел в кафе со смешанным чувством. Он был рад видеть этих людей, но и чувствовал какую-то вину перед ними. Смертный грех во благо. Черта с два во благо! По телефону никто из них не выказал недовольства. Так это же по телефону, а сейчас, при встрече, Малышева может запросто вцепиться в глаза. – Федя, это же убийство. – Женщина попыталась встать, но снова упала на стул. – Он – монстр, – тихо, но с нажимом сказал Звягин. – Ну, а мы-то чем будем лучше его? – спросила Малышева, опустив глаза. – Ты можешь участвовать или нет, – ответил Федор. – Федя, я стану убийцей, – произнесла женщина, словно маленькая девочка, обвинившая старшего брата в том, что он заставил ее взять без спроса со стола конфету, и теперь ее все обвинят в воровстве. – Как и все мы, – не отступал «старший брат». – Как и ОН, – не соглашалась она. – Нет. Мы другие. – Как и ОН, – настаивала на своем Малышева. – Ты даже орудие убийства взял его. Тут трудно было что-то возразить, поэтому Звягин только повторил: – Мы – другие. Федор Ильич присел рядом с Масюком, напротив Малышевой. Женщина была пьяна, перед ней стояла бутылка коньяка. Рюмка была только у нее. – Привет, Ильич, – поприветствовал Колтун Звягина. Федор Ильич поздоровался со всеми, даже Малышева ответила коротким кивком и налила себе коньяка. – Никому не предлагаю. Это радость у нас была общая, а вот горе у каждого свое. Правда, Федя? Звягин понял, что она имела в виду под словом «радость». Он промолчал. Осталось еще им разругаться, когда у каждого из них погиб ребенок. Почти у каждого. Федор посмотрел на Шевченко, Стрельцова и Кулешова. Их дети были еще живы. Звягину даже показалось, что они держатся намеренно особняком, будто то, что сейчас происходит, заразно и они не хотят заразиться. «Вы заразились еще десять лет назад!» – хотел крикнуть им Федор, но сдержался. Новый приступ вины перед этими людьми заставил его здраво оценить ситуацию и не начать орать на них. Не для этого он собрал их. Не для этого. – Ну, Федя, кого теперь убьем? – спросила Малышева и влила в себя рюмку. Колтун виновато улыбнулся и пожал плечами, мол, вон что с женщинами делает алкоголь. – Во-первых, хочу принести соболезнования… – Ха, – хмыкнула Римма. – Засунь ты свои соболезнования… Теперь муж ее остановил. Цыкнул на нее и дернул за рукав: – Прекрати! Мне за тебя стыдно. – Ничего. Это не самое худшее чувство. – Римма, мне очень жаль, что тогда я втянул тебя… – Тебе жаль?! Сукин ты сын, тебе жаль?! Да я ни одной ночи не смогла уснуть, не поплакав при этом. – Мне очень жаль, – только и смог повторить Звягин. – У меня погибла дочь! А тебе жаль?! Малышева подскочила и набросилась на Федора. Когда она схватила бутылку, никто не заметил. Колтун едва успел перехватить ее руку. Отобрал бутылку и оттолкнул ее. – Простите, – произнес Колтун. – Федь, ты потом позвонишь? Что вы тут решите. – Он подошел к жене, обнял ее и повел к выходу. – Во-вторых, хочу принести свои извинения тем, кто считает, что это я… – Брось, Ильич, – сказал Деревянко, – мы все хотели этого. |