Онлайн книга «Поворот колеса»
— Я полагаю, что ты права, — сказал он. — В записке идет речь о двух неделях. Это время я моту подождать с рэндом. Воршева удовлетворенно улыбнулась. — Я согласна с вами, принц Джошуа, — сказала Джулой. — Но все еще есть многое, чего мы не… Она замолчала, потому что в дверях возникла долговязая фигура Саймона. Юноша медлил, и Джошуа нетерпеливо сделал рукой приглашающий жест.: — Входи, входи, Саймон. Мы обсуждаем странное послание, и, что может оказаться еще более странным, посланника. Саймон вздрогнул. — Посланника? — Письмо, возможно, отправили из Наббана. Входи. Тебе что-нибудь нужно? Юноша кивнул. — Может быть, сейчас не лучшее время… — Я могу заверить тебя, — сухо сказал Джошуа, — что любая твоя просьба покажется пустяком рядом с теми затруднениями, перед которыми меня поставило сегодняшнее событие. Саймон, казалось, все еще колебался. — Что ж… — сказал он наконец и шагнул внутрь. Кто-то последовал за ним. — Благословенная Элисия, Мать нашего Спасителя, — сказал Стренгъярд охрипшим голосом. — Нет. Моя мать назвала меня Адиту, — был ответ. Речь ситхи была очень гладкой, но в вестерлинге чувствовался странный акцент; нельзя было с уверенностью сказать, насмехается Адиту или нет. Ситхи была стройной, как копье, с голодными золотыми глазами и копной белоснежных волос, перевязанных серой лентой. Одета она была во все белое и почти сияла в темноте палатки, словно в дверь вкатился маленький кусочек зимнего солнца. — Адиту, сестра Джирики. Она ситхи, — бессмысленно сообщил Саймон. — Во имя древа, — сказал Джошуа, — во имя святого древа. Адиту засмеялась плавным, музыкальным смехом: — То, что вы сказали, это волшебные заклятья, чтобы изгнать меня? Ну так они не действуют. Валада Джулой поднялась с места. На се обветренном лице была невообразимая смесь эмоций. — Добро пожаловать. Дитя Восхода, — медленно произнесла она. — Я Джулой. Адиту снова улыбнулась, но уже мягче: — Я знаю, кто ты. Первая Праматерь говорила о тебе. Джулой подняла руку, словно хотела задержать это видение. — Амерасу была дорога мне, хотя я никогда не встречалась с ней лицом к лицу. Когда Саймон рассказал мое о том, что случалось… — Удивительно, но на ресницах колдуньи задрожали слезы. — Ее будут вспоминать, вашу Первую Праматерь. Адиту на мгновение склонила голову. — Ее вспоминают. Весь мир оплакивает ее. Джошуа шагнул вперед. — Простите мне мою невежливость, Адиту, — сказал он, тщательно выговаривая незнакомое имя. — Я Джошуа. Кроме валады Джулой здесь еще моя жена леди Воршева и отец Стренгъярд. — Он провел рукой по глазам. — Можем мы предложить вам что-нибудь съесть или выпить? Адиту поклонилась. — Спасибо, но я пила из вашего ручья как раз перед рассветом, и я не голодна. У меня послание от моей матери Ликимейи, Леди Дома Танцев Года, которое вам, возможно, интересно будет услышать. — Конечно. — Джошуа, казалось, не мог отвести от нее изумленного взгляда. За его сливой Воршева тоже не сводила с пришедшей глаз, но выражение се липа было иным, чем у принца. — Конечно, — повторил он. — Садитесь, пожалуйста. Ситхи изящным движением опустилась на пол, легкая, как пух одуванчика. — Вы уверены, что сейчас подходящее время, принц Джошуа? — в ее голосе был оттенок звенящего веселья. — Вы неважно выглядите. — Это было странное утро, — ответил принц. — Так что они уже в Эрнистире? — осторожно спросил Джошуа. — Это, действительно, неожиданное известие. — Вы не кажетесь особенно довольным, — заметила Адиту. — Мы надеялись на помощь ситхи — хотя, конечно, не могли ждать ее и даже считать, что она заслужена нами. — Он поморщился. — Я знаю, что у вас мало основании любить моего отца, и нет никаких причин, чтобы лучше относиться ко мне или моим людям. Но я рад, что эринистири услышали рога ситхи. Я надеялся, что и сам смогу сделать что-нибудь для народа Лута. Адиту вытянула руки над головой. Этот жест казался странно детским, неуместным ври такой серьезной беседе. — Также и мы. Но ситхи давно уже не принимают участия в делах смертных, даже эрнистири. Мы могли бы оставить все, как есть, даже ценой чести, — продолжала она с небрежной откровенностью. — Но обстоятельства вынудили нас признать, что война зрнистири — это также и наша война. — Она взглянула на принца светящимися глазами. — Так же, как и ваша, разумеется. Вот почему, когда Эрнистир будет свободен, зидайя отправятся в Наглимунд. — Что вы сказали? — Джошуа оглядел круг собравшихся, как бы для того чтобы убедиться, что они слышали то же, что и он. — Но почему? — На то много причин. Потому что это слишком близко к нашему лесу и к нашим землям. Потому что у хикедайя не должно быть опорного пункта южнее Наккиги. Есть еще и другие обстоятельства, но их мне не разрешено открывать. — Но если дошедшие до нас слухи верны, — возразил Джошуа. — Норны уже в Хейхолте. Адиту склонила голову набок. — Без сомнения, несколько хикедайя находятся там, чтобы укрепить сделку вашего брата с Ииелуки. Но, Джошуа, вы должны понимать, что между норнами и их неумершим хозяином — большая разница. Такая же разница между вашим замком и замком вашего брата. Инелуки и его Красная Рука не могут прийти в Асу'а — или в Хейхолт, как вы его называете. Так что только зидайя могут позаботиться, чтобы они не устроили себе дом в Наглимунде или еще где-нибудь южнее Фростмарша. — А почему… почему он не может попасть в Хейхолт? — спросил Саймон. — Как это ни смешно, вы должны благодарить за это короля Фингила и других смертных королей, владевших Асу'а, — сказала Адиту. — Когда они увидели, что сделал Инеяуки в последние мгновения своей жизни, они ужаснулись. Им и присниться не могло, что кто-то на земле, ситхи или смертный, может обладать подобной властью. Так что молитвы и заклятья — если только между этими двумя понятиями есть какая-то разница — были произнесены над каждой пядью нашего разрушенного дома, прежде чем смертные сделали его своим. Пока строился ваш Хейхолт это повторялось снова и снова, и теперь замок так опутан зашитой, что Инелуки не сможет войти туда, пока не кончится само Время и все это уже не будет иметь значения. — Лицо ее застыло. — Но он все равно невообразимо силен. Ои может послать в Хейхолт своих живых приспешников, и они будут править вашим братом, а через него и всем человечеством. — Вы думаете, таковы планы Инелуки? — спросила Джулой. — Это то, о чем собиралась говорить Амерасу? — Мы никогда уже не узнаем. Как вам, без сомнения, рассказал Саймон, Первая Праматерь погибла, прежде чем успела разделить с нами плоды своих размышлении. Один из Красной Руки был послан в Джао э-Тинукай, чтобы заставить ее замолчать, — подвиг, который должен был изнурить даже могучий разум Утук'ку и Неживущего. Это многое говорит о том, как сильно они боялись мудрости Первой Праматери. — Она быстро скрестила руки на груди, потом коснулась пальцами глаз. — После этого Дома Изгнания собрались в Джао э-Тинукай, чтобы обсудить случившееся и составить планы ответного удара. То, что Инелуки попытается использовать вашего брата для того, чтобы управлять всем человечеством, казалось всем зидайя наиболее вероятным. — Адиту наклонилась к жаровне и подняла тлеющий с одного конца кусочек дерева. Ситхи держала его перед собой, так что оранжевый отсвет озарил ее лицо. — Некоторым образом Инедуки все еще жив, но он никогда не сможет снова существовать в этом мире — а в том месте, которого он жаждет сильнее всего, у него нет никакой прямой власти. — Она оглядела всех пристутствующих, внимательно посмотрев на каждого золотистыми глазами. — Но он сделает все, что сможет, чтобы поработить смертных выскочек. А если, делая это, он сможет к тому же унизить свою семью и свой род — не остается никаких сомнений, что он так и поступит. — Адиту издала звук, чем-то напоминавший вздох, и бросила деревяшку обратно в жаровню. — Может быть великое счастье в том, что герои, умершие за свой народ, не могу вернуться и увидеть, как люди воспользовались жизнью и свободой, купленными такой дорогой ценой. |