Книга Мой личный врач, страница 28 – Нора Дмитриева

– Не знаю, что и думать… – Вера Дмитриевна подошла к столу и начала нервно обрывать лепестки пионов, которые тут же дружно осыпались на стол, покрыв его середину то ли белой фатой, то ли белым саваном, – и, главное, не знаю, что делать.

– Мне кажется, что для начала следует выяснить, знала ли Мария Эрнестовна о существовании Галины и Алисы. Если мы точно будем знать, что нет, то версию самоубийства можно будет отмести и сосредоточиться на том, у кого из обитателей дома были серьезные мотивы лишить вашу невестку жизни. И пока мы это не выясним, подозреваемыми будем считать всех, кто в то время находился дома, включая вас, уважаемая Вера Дмитриевна.

Надо отдать ей должное: она не стала изображать из себя оскорбленную добродетель, а кивнула головой в знак согласия и сказала:

– Ну что ж, вполне разумно.

– Кроме того, мы должны узнать, какие лекарства выписывал Марии Эрнестовне ее лечащий врач и кто в вашем доме пользуется дигитоксином. И еще: вы не в курсе, Мария Эрнестовна случайно не вела дневника? Вдруг там могла остаться запись, способная стать для нас какой-то зацепкой?

Вера Дмитриевна на секунду задумалась.

– Нет, дневника она не вела. Но я помню, у нее была такая маленькая кожаная книжка, куда она записывала, чтобы не забыть, всякие нужные вещи, дни рождения, личные расходы, адреса, телефоны и прочее.

– И где может быть эта книжка?

– По-моему, она лежит в том же сундуке с Машиными вещами.

– Можно я возьму ее полистать?

– Конечно.

После нашего «совета в Филях» я отправилась наверх, в кладовую. Дверь комнаты была чуть приоткрыта, и я с удивлением обнаружила в ней вертлявую горничную, которая энергично рылась в ящике комода и что-то даже сунула себе за пазуху. Недолго думая, я достала мобильник и с ходу сделала пару снимков. Вздрогнув, девушка обернулась и бросилась на меня как дикая кошка, пытаясь вырвать из рук источник компромата. Но это ей не удалось. Используя преимущество в весовой категории, я легко справилась с субтильной девицей и кинула ее в пыльное старое кожаное кресло, которое доживало здесь свой долгий век.

– Ну и что ты здесь делаешь, дорогуша?

– А ты что здесь делаешь? – вопросом на вопрос ответила красотка.

– Меня прислала сюда Вера Дмитриевна.

– А меня Галина Герасимовна!

– И зачем?

– Не твое дело!

– Может быть, и не мое, но я хочу знать. В противном случае ты сильно рискуешь.

Видимо, она почувствовала, что со мной лучше разойтись мирно, поэтому, шмыгнув пару раз носом, рассказала, что видела, как мы с Агнессой рылись в комоде, доложила об этом своей хозяйке, а та велела ей посмотреть, что мы там искали.

– А за пазуху шмотки прятать она тоже велела?

Лицо девушки пошло красными пятнами:

– Подумаешь, шарфик взяла.

– Ну так положи его на место и иди отсюда. И еще: прекрати за мной следить, а то поколочу.

Девица выпорхнула из комнаты легкой пташкой, а я занялась изучением ящиков и на дне самого нижнего среди вороха пестрых женских тряпок, до сих пор сохранивших нежный аромат тонких духов, нашла небольшую записную книжку в изящном лайковом переплете. Положив ее в карман, я вышла из кладовой. Любопытной горничной на этот раз нигде видно не было.

Когда я вернулась к Вере Дмитриевне, меня уже ожидал в ее комнате красавец-референт Андрей, развлекавший пожилую даму какими-то смешными историями. С ее разрешения мы отправились к его матери, которая оказалась моложавой, симпатичной теткой. В ее обращении была какая-то наивная открытость, свойственная поколению моих родителей, воспитанному на бардовских песнях и диссидентских книжках. С рукой ее мы разобрались быстро: у нее была начальная стадия карпального туннельного синдрома, то есть был сдавлен срединный нерв на уровне запястья – заболевание, широко распространенное среди тех, кто играет на рояле или подолгу сидит за компьютером. Я сделала ей массаж, порекомендовала парафиновые ванночки, и мы договорились, что я буду приезжать к ней три раза в неделю в течение месяца. От гонорара я отказалась, мотивируя тем, что платит нанявший меня босс ее сына.

На обратной дороге преисполненный благодарности Андрей предложил мне заехать куда-нибудь поужинать. Мой желудок, успевший стать за короткое время горячим поклонником кулинарного творчества Люси-Люсьенды, впал в истерику и категорически потребовал возвращения в усадьбу, но был безжалостно укрощен соображениями более высокого порядка: я надеялась во время общения с Андреем разжиться какой-нибудь интересующей меня информацией.

– Хорошо, но только туда, где быстро обслуживают: мне бы не хотелось надолго оставлять Веру Дмитриевну одну.

Андрей выбрал какой-то весьма уютный ресторанчик, небольшой, тихий, с вежливыми без подобострастия официантами. Меню, конечно, оставляло желать лучшего, но в данном случае еда занимала меня меньше всего.

После того как у нас приняли заказ, я приступила к «допросу».

– Андрей, вы давно работаете у господина Шадрина?

– Уже семь лет.

– Наверное, сложно было поступить в такую серьезную фирму?

– Да нет, мне несложно: я по блату попал.

– То есть?

– Моя мама работала у Антона еще в девяностые годы, когда тот только-только начинал разворачиваться. По ее протекции он меня и взял.

– И как вам, нравится ваша работа?

– Как она может не нравиться? Приличная зарплата, а потом с Антоном интересно общаться, он такой человек, который умеет генерировать вокруг себя энергию, так что получаешь постоянный драйв… А вам нравится ваша работа?

– Конечно.

– Да? Странно… Мне почему-то кажется, что вы способны на большее, чем быть просто сиделкой.

– Я не просто сиделка, а дипломированная медицинская сестра и дипломированный массажист. И потом знаете, ухаживать за больным человеком и помочь ему преодолеть недуг – дело весьма достойное и требующее достаточно много усилий. У человеческого организма огромные ресурсы, но люди не всегда умеют ими пользоваться. Однажды у меня был очень тяжелый больной, который перестал бороться за свою жизнь. И я предложила ему погадать по его руке. «Смотрите, – сказала я ему, – какая у вас длинная линия жизни. И очень счастливой жизни, кстати. Так что вы просто обязаны выкарабкаться из болезни». И он мне поверил. И, представьте себе, выздоровел. (О том, что перед этим мне пришлось вырезать у него одну треть желудка, я решила умолчать.)

– Что ж, это прекрасно, что вы так относитесь к своей профессии. Сейчас это большая редкость. Люди в наше время прежде всего думают о деньгах.

– Я тоже о них думаю, поэтому и оказалась в доме вашего босса.

– Да, Вере Дмитриевне с вами повезло… – одарил он меня комплиментом. – Вообще, она всегда была такая энергичная старушенция, отлично выглядела, ни на какие болячки не жаловалась, и вдруг – удар.