Онлайн книга «Мой личный врач»
|
Там, как я и предполагала, в фирменной сумке с лейблом «Фиеста» и провернутыми шилом дырками для поступления кислорода глубоким сном спала Алиса. Я осторожно вынула девочку из сумки и перенесла ее на заднее сиденье машины. Потом, прислонившись к капоту, закурила сигарету и огляделась: яркое июльское солнце в медовый цвет красило стволы могучих сосен, играло на листьях берез и высвечивало в траве каждую былинку; среди деревьев порхала всякая птичья мелочь, и было хорошо слышно, как за высоким забором ближней дачи покойный Лучано Паваротти пел «Celeste Aida». «Господи, – подумала я, – какая же у нас короткая жизнь, и на каком тончайшем волоске она висит. И волосок этот может оборвать все, что угодно, – накурившийся «травки» идиот в джипе, сосулька, ушедшая в пике с карниза, масло, разлитое зловредной Аннушкой, шальная пуля и даже одно-единственное неточное движение скальпеля хирурга… И вместо того чтобы денно и нощно благодарить Создателя за это подаренное нам чудо – жизнь, наслаждаться красотой мира и вот этой самой «Celeste Aida», всеми силами оберегать от невзгод любимых и близких и нашу маленькую и пока еще достаточно уютную планету, мы копошимся в каком-то житейском навозе, хитрим, врем, строим друг другу козни, травим, убиваем, топчем друг друга, похищаем детей, и все это для того, чтобы ухватить сладкий кусок, который, в конце концов, и съесть-то толком не умеем. Господи, что-то мне подсказывает, что разумные существа так не поступают…» Пафос собственного монолога заставил меня хмыкнуть: экое воспарение мыслей! Ладно, в свое оправдание можно сказать, что это просто реакция на стресс… Я затушила сигарету, села в машину, включила зажигание. Яна зашевелилась, открыла глаза и, простонав, спросила: – Что со мной было? – Ты сознание потеряла. – А где бревно? – Я его убрала. – Как убрала? Оно же тяжелое! – Ну так я его волоком оттащила. – А почему у меня шея болит? – Ты ее неудачно повернула, когда головой на руль упала. Яна дернулась и только тут осознала, что связана. – Ты зачем меня связала? – Чтобы ты не наделала глупостей. – Слушай, может, ты меня отпустишь? – Нет, не отпущу. – Я развернула машину, и мы двинулись в обратный путь. – Ты что, назад едешь? – забеспокоилась Яна. – Надо же ребенка родителям вернуть. Кстати, чего и сколько ты ей дала? – Таблетку димедрола. – Понятно. Мы помолчали. Яна, как я понимаю, обдумывала сложившуюся ситуацию. – Слушай, ладно, ты выиграла, я тебя недооценила: давай на мировую. Мне за девчонку обещали пятьдесят тысяч баксов, я хотела квартиру купить, ну так вот: половина денег – твоя. – Да не надо мне твоих денег, квартира у меня есть, машина тоже, на жизнь мне хватает… – А что тебе нужно? – Ничего. Просто я ненавижу киднеппинг. – Чего? – Ненавижу, когда детей крадут! Мимо нас пролетел джип, а за ним – «Мерседес». В зеркале заднего вида мне было видно, как они дружно тормознули, развернулись и рванули в обратную сторону. Я выключила мотор, вышла из машины. Первым ко мне подбежал Павел Петрович. – Алиска с вами? – Да, на заднем сиденье, жива-здорова, спит. Возвращались мы в поместье целой колонной. Впереди в джипе начальник службы безопасности и я со спящей Алисой на коленях, в «мерсе» Ваня – вез плененную мной Яну, а за ним – «Форд» компании «Фиеста», который вел какой-то неизвестный мне парень, видимо, из службы Павла Петровича. По дороге я рассказала начальнику охраны о «подметном письме» и о том, как вычислила Яну благодаря метке, которую оставил на ее руке мой царапка-котик. Когда я обрисовала роль Евгения Эммануиловича во всей этой истории, Павел Петрович смущенно хмыкнул: – Надо же, как я лопухнулся, я же у этой самой Яны даже не потребовал рекомендацию с ее последнего места работы, думал: если ее академик рекомендует, значит – все должно быть чисто. – Кстати, академик он липовый, – и я вкратце пересказала ему досье господина Лисовского, добытое мной и Костиком из разнообразных источников. – Да уж, народ в наше время пошел чудной. Никому верить нельзя, даже академикам… – Ну почему же, – заступилась я за честь представителей вида homo sapiens. – Есть ведь и порядочные люди, только непорядочные, к сожалению, занимают большее жизненное пространство. – Это вы правильно сказали… И вот еще что, вы простите меня, Лизавета Петровна, что я в вашей личности сомневался. – Да ладно, я уже и забыла… Мы помолчали. И я подумала, что сейчас именно то самое время, когда я могу поговорить с ним на интересующую меня тему. – Мне Галина Герасимовна сказала, что вы ей доводитесь двоюродным дядей. – Да, довожусь. У нас с Ксаной матери были родными сестрами по отцу. – Значит, вы теперь приходитесь родственником Антону Зиновьевичу. – Ну, вроде так, а с чего вы об этом заговорили? – Потому что по поручению Веры Дмитриевны я ездила в больницу, где проводилось вскрытие тела Марии Эрнестовны, и выяснила, что на самом деле она умерла от передозировки лекарственного препарата дигитоксина, о чем, к сожалению, не было сделано записи в заключении патологоанатома. Короче, ее убили… Машина вильнула, но Павел Петрович тут же взял себя в руки. – Убили, говорите?! – Да. – Так, – Павел Петрович вытер платком взмокший лоб, – ничего себе информация… А хозяин знает? – Нет, мы пока не хотим говорить, пока не выясним все обстоятельства дела. – Кто это – мы? – Вера Дмитриевна и, по ее просьбе, я. – Понятно теперь, почему вы о моих родственных отношениях с Галиной спросили. Получается, что смерть хозяйки была мне выгодна! – Получается, так… – Вы, конечно, можете думать что угодно, только я вам вот что скажу… Когда я, год отвалявшись по госпиталям, вернулся с первой чеченской войны с пробитыми легкими и контузией печени, комиссованным из армии подчистую, без гражданской специальности, знакомств и связей, меня никто не брал на работу, даже простым охранником – кому нужен инвалид, харкающий кровью… Всем было наплевать, что я попал на эту войну не по своей воле, а по приказу тогдашнего президента, что меня тошнило от глупости приказов нашего командования, но я давал присягу и должен был ее выполнять. Некоторые работодатели, начитавшись газет, где писали, что русский спецназ насиловал чеченских женщин и ради развлечения убивал чеченских детей, вообще смотрели на меня как на зверя и гнали взашей. |