Книга Пока жизнь не разлучит нас, страница 23 – Ольга Баскова

– Это не одно и то же, – процедил Шмаков.

Николай пожал плечами:

– Думайте, как хотите.

– Вы сами придумали способ забрать у него сто тысяч? – вдруг сказал майор. – Очень умно.

Пьяница осклабился:

– А я никогда не был дураком.

– Как вы достали пакет с деньгами из моря? – Валерий смотрел ему прямо в глаза. – Как вы вообще пробрались на тот пляж? Там очень крутой спуск. Карпов видел лодку. Это ваша?

– Моя, – утвердительно закивал пьяница.

– Где вы ее взяли?

Николай показал гнилые зубы:

– А друг одолжил. Или вы думаете, у меня все друзья только подзаборные алкаши?

Услышав это, Шмаков побагровел:

– Ах ты гнида… – Он кинулся на Мелентеева, но Костиков встал между ними.

– Оставь его. Ты же видишь, что он ни при чем. Это самооговор. Ему уже нечего терять, так он считает. Что в тюрьме, что на воле – для таких, как он, еще неизвестно, где лучше.

Николай побледнел:

– Как – самооговор?

– Похитители приказали оставить деньги совсем в другом месте, – буркнул Костиков. – Ты попался в мою ловушку, Мелентеев. Я понимаю, что ты жаждешь отомстить Карпову. Однако мы здесь для того, чтобы разбираться во всем. Невиновного я не стану отдавать под суд.

Николай задрожал.

– Я похитил его ребенка! – крикнул он. – И заявлю об этом на суде!

– Я задержу тебя до выяснения всех обстоятельств, – сказал ему Валерий, – и только для твоей же пользы. Я боюсь, что ты наделаешь глупостей, если выйдешь из отдела прямо сейчас. Уведите, – устало распорядился он. Когда пьяница в сопровождении конвойных вышел из кабинета, Шмаков недовольно заметил:

– Сколько времени мы с ним потеряли…

– Да, – согласился Валерий и, красный от напряжения, вышел в коридор. По его лицу Георгий сразу понял: ничего утешительного полицейский ему не скажет. Припухшие от бессонницы веки затрепетали:

– Где мой сын?

Майор развел руками:

– Думаю, Николай Мелентеев об этом не знает. Я уверен, он не похищал вашего ребенка.

Карпов побагровел:

– Как – не похищал?

– Несмотря на его утверждения, он не в курсе самых главных деталей, например понятия не имеет, куда вы привезли выкуп. Думаю, он услышал о похищении по телевизору и решил убить двух зайцев – отомстить вам и подзаработать.

– Почему вы не проверите его? – На Георгия было жалко смотреть.

– Мы все проверим, но, уверяю вас, никого и ничего не найдем. А вы идите домой. Если кто-то объявится, то вы дайте мне знать.

– А вы, если узнаете что-то новое…

Костиков ободряюще кивнул:

– Конечно. Мы будем заниматься только вашим сыном.

На ватных ногах Георгий поплелся из отдела. Валерий с жалостью смотрел ему вслед. К нему подошел Шмаков:

– Ты веришь, что мы отыщем ребенка?

Валерий покачал головой:

– Хочешь честно? Нет. Все мыслимые и немыслимые сроки прошли. Ты же ведь сам прекрасно знаешь…

– Знаю, потому и спрашиваю. Может, зря ты его обнадежил?

– Надежда никогда не бывает лишней. И вообще, случаются же чудеса. – Майор улыбнулся одними уголками губ и тут же посерьезнел: – Хотя я в чудеса не верю. Что там по синему джипу?

– Я положил тебе на стол списки владельцев автомобилей и их фотографии. ГИБДД подсобило. Полковник дал добро на осмотр всех машин.

– Отлично. Завтра… – Майор не успел договорить. К нему спешил конвойный, который увел Николая Мелентеева:

– Товарищ майор, задержанный просится на допрос.

Костиков скривился:

– Я так и думал. Веди его сюда.

Теперь лицо Николая посерело, под глазами залегли черные круги. Он тяжело опустился на стул.

– Я вас слушаю, – сказал ему Валерий. Мелентеев опустил голову.

– Ладно, начальник, твоя взяла, – тихо проговорил он. – Не похищал я мальца. По телику выступление Карпова прослушал, от радости чуть не помер и решил бабла срубить. Прав ты.

Шмаков прищурился:

– Что это ты вдруг изменил показания?

Мужчина постучал по жилистой шее:

– Жажда меня мучит. Как представлю, что ночь у вас проведу без спиртного…. Ну, не выдержу я без подпиток. Вот поэтому я покумекал и решил. Ты же меня все равно отпустишь, потому что докажешь мою невиновность. Карпова этого я уже наказал – врагу не пожелаешь так мучиться. Ему, впрочем, и без меня мучений хватит. Да и если рассудить, что мне мучиться вместе с ним? Нет, уж лучше пойду я домой, и мы с Петровичем по стопочке пропустим.

Костиков бросил на него злой взгляд:

– Допустим, я тебя не отпущу…

Серое лицо побелело:

– То есть как не отпустишь?

Майор выдержал эффектную паузу:

– А очень просто. В похищении ты признался, мало того, настаивал на нем. Твои показания мы еще не проверили. Как я могу тебя отпустить?

Водянистые глаза задержанного наполнились слезами:

– Так как же, начальник… Это не дело – невиновного держать.

Костиков морщился, вдыхая запах немытого тела, смешанный с перегаром. Ему очень хотелось взять Мелентеева за шкирку и выбросить из отдела, однако он должен был проучить этого алкоголика. Иначе в следующий раз он может прийти снова и затормозить их работу.

– Десять минут назад ты говорил другое…

Николай наморщил лоб. Пропитые мозги лихорадочно заработали.

– Начальник, а у вас ведь это… алиби требуется. Мальчонку-то какого числа похитили?

Валерий усмехнулся про себя. Он не верил, что этот пьяница помнит числа. Такие обычно не всегда вспоминают о событиях часовой давности.

– Да какое это имеет значение? Допустим, двадцать пятого мая, – ни на что не рассчитывая, сказал Костиков. На его удивление, Мелентеев щелкнул пальцами:

– На двадцать пятое мая, начальник, у меня железное алиби. – Он поманил его подойти ближе, но майор махнул рукой. Ему казалось: если он встанет рядом с задержанным, его стошнит от резкого запаха. – К Петровичу гости пришли, тоже любители, как и мы, пропустить стаканчик. Ну, а потом мы развеселились… – Мелентеев хмыкнул. – В общем, нас соседи долго успокаивали, а через некоторое время твоих коллег вызвали. Мы им оказали сопротивление, – добавил он с оттенком какой-то гордости. – Что же, рабочий класс и повеселиться не имеет права? В общем, закончилось все не в нашу пользу. Мы сутки отдыхали в отделе нашего района. – Николай скривился. – С тех пор я зарекся просто так к вам попадать. Сейчас, когда в камеру отправился, вспомнил, каково пришлось без водяры, потому и признался.