Онлайн книга «Первые шаги в жизни»
— Довольно, мы не дети, — прервал его граф, для которого все было ясно. — Решение мое бесповоротно. Ступайте, приведите в порядок и свои и мои дела. Вы можете не выезжать до октября. Господина де Ребера с женою я помещу в зáмке; главное, постарайтесь жить с ними в ладу и соблюдать внешние приличия, как то подобает порядочным людям, даже когда они ненавидят друг друга. Граф и Моро сошли вниз; Моро был бел, как седины графа, граф сохранял свое обычное достоинство. Пока происходила эта сцена, у ограды парка остановился бомонский дилижанс, отбывающий из Парижа в час пополудни. С ним приехал нотариус Кроттá, которого, согласно распоряжению графа, провели в гостиную, где он встретил своего весьма сконфуженного клерка в компании двух художников, также очень смущенных взятыми на себя ролями. Сюда же пришел г-н де Ребер, угрюмый человек лет пятидесяти; его сопровождали старик Маргерон и бомонский нотариус с пачкой документов и ценных бумаг под мышкой. Когда в гостиной появился граф в парадном мундире, у Жоржа Маре засосало под ложечкой, Жозеф Бридо вздрогнул; только празднично одетый Мистигри, совесть которого была чиста, довольно громко изрек: — В таком виде он куда лучше. — Плутишка, — сказал граф, беря его за ухо, — мы с тобой коллеги: оба занимаемся украшением, ты — стен, а я своей груди. Узнаете ли вы свои произведения, дорогой Шиннер? — спросил граф, указывая художнику на плафон. — Ваше сиятельство, я сознаю, что напрасно выдал себя из хвастовства за прославленного художника; тем более чувствую я себя обязанным не ударить лицом в грязь и прославить имя Жозефа Бридо. — Вы взяли меня под свою защиту, — перебил его граф, — и я надеюсь, что вы не откажете мне в удовольствии вместе с зубоскалом Мистигри отобедать у меня. — Ваше сиятельство, вы и не подозреваете, на что вы идете, — сказал озорник. — Голодное брюхо к учтивости глухо. — Бридо! — вдруг воскликнул граф, что-то вспомнив. — Не родственник ли вы одному из самых ревностных слуг Империи, начальнику дивизии, погибшему жертвой своего усердия? — Я его сын, ваше сиятельство, — ответил Жозеф, поклонившись. — Рад видеть вас у себя, — сказал граф, пожимая руку художнику. — Я знал вашего отца, и вы можете рассчитывать на меня, как на… американского дядюшку, — прибавил он, улыбнувшись. — Но вы еще слишком молоды, чтобы иметь учеников; чей ученик Мистигри? — Моего друга Шиннера, который уступил его мне на время, — ответил Жозеф Бридо. — Его зовут Леон де Лора. Ваше сиятельство, вы не забыли моего отца, соблаговолите же вспомнить о том из его сыновей, который обвинен сейчас в государственной измене и предстанет перед судом пэров… — Да, верно! — сказал граф. — Я не забуду, можете быть спокойны. Ну, а вы, князь Кара-Георгиевич, друг Али-паши, адъютант генерала Мины… — сказал граф, подходя к Жоржу. — Вы это о нем?.. Да ведь это мой младший клерк! — воскликнул Кроттá. — Вы ошибаетесь, Кроттá,- строго сказал граф. — Клерк, рассчитывающий со временем стать нотариусом, не бросает важных документов в дилижансах на произвол судьбы. Клерк, рассчитывающий стать нотариусом, не тратит двадцать франков в трактирах между Парижем и Муаселем! Клерк, рассчитывающий стать нотариусом, не рискует своей свободой, рассказывая всем, что он перебежчик… — Ваше сиятельство, я мог забавы ради дурачить пассажиров, но… — начал было Жорж Маре. — Не прерывайте его сиятельство, — остановил его патрон, как следует ткнув в бок. — Нотариус должен смолоду быть скромным, осторожным, проницательным и уметь разбираться, кто министр, а кто лавочник… — Я признаю свою вину, но документов в дилижансе я не оставлял, — сказал Жорж. — И сейчас вы опять виноваты, потому что опровергаете слова министра, пэра Франции, дворянина, старика и вашего клиента. Где у вас проект купчей? Жорж перебрал все бумаги у себя в портфеле. — Не мните зря бумаг, — сказал граф, доставая из кармана купчую, — вот документ, который вы ищете. Кроттá трижды со всех сторон осмотрел купчую: он никак не ожидал, что получит ее из рук своего знатного клиента. — Как же это, сударь?.. — сказал, наконец, нотариус, обращаясь к Жоржу. — Если бы я не взял купчую, она могла бы попасть в руки дядюшки Леже, и он догадался бы о моих планах, ведь он совсем не так прост, как вы думаете; вы решили, что он глуп, только потому, что он расспрашивал вас о сельском хозяйстве; наоборот, этим он лишь доказал, что всякому следует заниматься своим делом. Вас я тоже попрошу не отказать мне в удовольствии отобедать с нами, но с одним условием: вы расскажете нам о казни смирнского градоначальника и таким образом закончите воспоминания какого-то вашего клиента, которые вы, по-видимому, успели прочитать до их появления в печати. — Кому шутка, а кому жутко, — шепнул Леон де Лора Жозефу Бридо. — Господа, — сказал граф, обращаясь к бомонскому нотариусу, к Кроттá, к господам Маргерону и де Реберу, — приступим к делу; мы не сядем за стол, прежде чем не подпишем купчую; ибо, как говорит мой друг Мистигри, не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня. — Граф, как видно, добродушный малый, — заметил Леон де Лора Жоржу Маре. — Он-то, может, и добродушный, да мой патрон не таков! Как бы он не попросил меня продолжать мои шутки в другом месте. — Что за важность, ведь вы любите путешествовать, — сказал Бридо. — Ну и намылят же голову нашему юнцу господин Моро с супругой! — воскликнул Леон де Лора. — Дурак мальчишка! — сказал Жорж. — Если бы не он, граф посмеялся бы и только. Как бы там ни было, урок мы получили хороший. Нет, уж теперь я не стану распускать язык в дилижансе. — Да, это слишком глупо, — сказал Жозеф Бридо. — И не оригинально, — прибавил Мистигри. — А ведь слово не воробей, выскочит, — пострадаешь. Пока г-н Маргерон и граф де Серизи в присутствии своих нотариусов и г-на де Ребера подписывали купчую, бывший управляющий медленным шагом направился домой. Он вошел и, ничего не видя, сел на диван в гостиной, а Оскар забился подальше в угол, так напугала его мертвенная бледность его благодетеля. — Что случилось, мой друг? — спросила, входя, Эстель; она уже устала от множества хлопот. — Что с тобой? — Мы погибли, дорогая, погибли безвозвратно. Я уже не управляющий! Я лишился доверия графа! — Как так?.. — От дядюшки Леже, который тоже ехал с Пьеротеном, граф узнал о моих планах относительно Мулино, но не это навсегда лишило меня его милостей… — Так что же тогда? — Оскар непочтительно говорил о графине и рассказывал о болезнях графа… — Оскар? — воскликнула г-жа Моро. — Ну и поделом тебе! Что посеял, то и пожнешь! Стоило пригревать на груди этого змееныша! Сколько раз я тебе говорила!.. |