Онлайн книга «Первые шаги в жизни»
— Замолчи! — крикнул Моро не своим голосом. В эту минуту супруги заметили Оскара, притаившегося в углу. Моро коршуном налетел на бедного юношу, схватил его за воротник зеленого сюртучка и подтащил к окну. — Признавайся! Что ты рассказывал его сиятельству в дилижансе? Кто тебя за язык тянул, ведь на все мои вопросы ты обычно молчишь, как дурак! Зачем тебе это понадобилось? — спрашивал разъяренный управляющий. Оскар был так напуган, что даже не плакал. Он остолбенел и не говорил ни слова. — Иди проси прощения у его сиятельства! — сказал Моро. — Да его сиятельству наплевать на такую мразь! — крикнула разъяренная Эстель. — Ну! Идем в замок! — повторил Моро. У Оскара подкосились ноги, и он, как мешок, упал на пол. — Пойдешь ты или нет? — крикнул Моро, гнев которого возрастал с каждой минутой. — Нет, нет! пощадите! — взмолился Оскар, ибо для него такое наказание было хуже смерти. Тогда Моро схватил Оскара за шиворот и поволок, словно мертвое тело, через двор, а бедняга Оскар оглашал воздух воплями и рыданиями; Моро втащил его на крыльцо и в порыве гнева швырнул в гостиную к ногам графа, который как раз закончил сделку и со всеми гостями направлялся в столовую. — На колени! На колени, мерзавец! Моли прощения у того, кто дал тебе пищу духовную, исхлопотав стипендию в коллеже! — кричал Моро. Оскар лежал, уткнувшись лицом в пол, и молчал в бессильной злобе. Все присутствующие трепетали. Лицо Моро, уже не владевшего собой, налилось кровью. — В душе этого молодого человека нет ничего, кроме тщеславия, — сказал граф, тщетно прождав извинений Оскара, — Человек гордый умеет смиряться, ибо иногда в самоуничижении есть величие. Я очень боюсь, что вам не удастся сделать этого юношу человеком. И граф вышел из комнаты. Моро опять схватил Оскара и увлек к себе. Пока закладывали коляску, он написал г-же Клапар следующее письмо: «Дорогая моя, Оскар погубил меня. Во время сегодняшней поездки в почтовой карете Пьеротена он рассказывал его сиятельству, который путешествовал инкогнито, о легкомысленном поведении графини и сообщил, опять же самому его сиятельству, интимные подробности тяжелого недуга, которым тот страдает, ибо истощил свои силы, отправляя столько служебных обязанностей и работая по ночам. Граф прогнал меня и приказал не оставлять Оскара в Прэле даже на ночь, а отправить его домой. Следуя его приказу, я велел заложить коляску жены, и мой кучер Брошон привезет вам этого дрянного мальчишку. Как вы сами понимаете, мы с женой в неописуемом отчаянии. На этих днях я навещу вас, потому что мне нужно принять какое-то решение. У меня трое детей, я должен подумать о будущем. И не знаю, на что решиться, ибо я намерен показать графу, чего стоят семнадцать лет жизни такого человека, как я. Сейчас у меня капитал в двести шестьдесят тысяч франков, я хочу нажить такое состояние, чтобы со временем стать почти равным его сиятельству. Я чувствую в себе силы сдвинуть горы, преодолеть непреодолимые препятствия. Какой мощный рычаг такое унижение!.. Не знаю, что за кровь у Оскара в жилах! Нельзя поздравить вас с таким сыном, он ведет себя как дурак: до сих пор еще не произнес ни слова, не ответил ни на один вопрос ни жене, ни мне… Из него выйдет идиот, впрочем он и сейчас уже идиот. Неужели, дорогой друг, вы не прочли ему наставления перед тем как отправить в путь? От какого несчастья вы избавили бы меня, если бы, как я вас просил, проводили его до зáмка! Вы могли бы выйти в Муаселе, если вас пугала встреча с Эстель. Теперь все кончено. До скорого свидания. Ваш преданный слуга и друг Моро». В восемь часов вечера г-жа Клапар вернулась вместе с мужем с прогулки и, сидя дома, при свете единственной свечи, вязала Оскару теплые носки. Г-н Клапар поджидал приятеля, некоего Пуаре, который заходил к нему время от времени поиграть в домино, ибо г-н Клапар никогда не проводил вечеров в кафе. Несмотря на скудные средства, он не был уверен в своем благоразумии и не мог поручиться, что будет соблюдать умеренность среди такого обилия яств и питий, да еще в обществе завсегдатаев, которые, возможно, стали бы подзадоривать его насмешками. — Боюсь, что Пуаре уже приходил, — заметил Клапар. — Но, мой друг, привратница сказала бы, — ответила г-жа Клапар. — Могла и позабыть! — Ну, с какой стати ей забывать? — Да с той стати, что ей уже не впервой забывать поручения для нас; с бедными людьми, сама знаешь, не считаются. — Наконец-то Оскар в Прэле, — сказала несчастная женщина, чтобы переменить тему разговора и не слушать мелочных придирок Клапара, — в таком чудесном имении, в таком чудесном парке ему будет отлично. — Да, жди от него хорошего, — ответил Клапар, — он непременно там чего-нибудь натворит. — Вы вечно придираетесь к бедному мальчику! Что он вам сделал? Боже мой, если в один прекрасный день и придет конец нашей нужде, то, наверно, мы будем обязаны этим ему, у него доброе сердце… — К тому времени, когда он чего-нибудь добьется, наши косточки уже истлеют! — воскликнул Клапар. — Разве что он другим человеком станет. Да вы собственного сына не знаете: он у вас хвастунишка, лгун, лентяй и бездельник… — А что если бы вам пойти навстречу Пуаре? — сказала бедная мать, оскорбленная до глубины души нападками, которые сама же вызвала. — Мальчишка за все время учения ни одной награды не получил, — не унимался Клапар. По понятиям обывателей, награда за учение — верное доказательство блестящего будущего. — Сами-то вы получали? — спросила жена. — А вот Оскар получил похвальный лист за философию. После такого замечания Клапар приумолк, но ненадолго. — Да и госпоже Моро он как бельмо на глазу! Уж она постарается натравить на него мужа. Чтобы Оскар стал прэльским управляющим, ишь чего захотели!.. Для этого надо и межевое дело понимать, и в сельском хозяйстве разбираться. — Научится. — Он? Как же, держи карман шире! Готов биться об заклад, что если этот баловень там устроится, так уже через неделю натворит глупостей, и граф де Серизи выгонит его вон! — Господи боже мой! Ну что вы заранее нападаете на бедного мальчика! У него столько достоинств, — добр как ангел, мухи не обидит! В эту минуту щелканье кнута, стук колес и цоканье копыт остановившейся у ворот пары лошадей взбудоражили всю улицу Серизе. Клапар услышал, как кругом открываются окна, и вышел на площадку. — Вашего Оскара привезли! — крикнул он, не на шутку встревоженный, несмотря на свое торжество. — Господи боже мой! Что случилось? — воскликнула несчастная мать, дрожа, как лист, колеблемый осенним ветром. Брошон подымался по лестнице, а следом за ним шли Оскар и Пуаре. — Боже мой! Что случилось? — повторила мать, обращаясь к кучеру. |