Онлайн книга «Мастер дороги»
А вот манекены персонажей оставили Сашку равнодушным. Ни высоченный Мориарти, ни сами Холмс с Ватсоном, ни персонаж из «Союза рыжих» (чьего имени Вадим, конечно, не помнил)… Только исполинская черная голова собаки Баскервилей впечатлила сына, он едва слышно выдохнул и попятился. Потом выдохнул еще раз, но уже не испуганно, а с облегчением. Голова висела на деревянном щите и казалась скорее грустной или ироничной – но уж никак не свирепой. В конце концов (Вадим знал, что так и будет) Сашка повернулся к ним и спросил: – Но где мистер Холмс? Андреич, глазам не моргнув, заявил: – Наверное, занят. Обычно он встречает гостей на первом этаже, ну, где кресло с «Таймс», ты сам видел. Сашка задумчиво кивнул. – Мы подождем его, правда, Вадим? – Ну… если не очень долго – подождем, конечно. – Сейчас спросим у горничной, – сказал Андреич. Они спустились на второй этаж, в гостиную… – и обнаружили, что в кресле действительно сидит… Ну, не Холмс, конечно, просто некий старик, нарядившийся в костюм той эпохи. Низенький, с солидным брюшком, как-бы-Холмс перелистывал неожиданно тонкими пальцами громоздкий фолиант. Рядом в подставке для газет виднелась «Таймс». Толстенные очки все норовили съехать с широкого, мясистого носа; старик в который раз надвинул их поглубже и уставился на гостей. – Мистер Холмс? – выдохнул Сашка. – Добро пожаловать, господа. Если хотите сфотографироваться – не стесняйтесь. Вадим с раздражением подумал, что горничной вполне бы хватило. Сажать в кресло этого клоуна – только все портить, неужели хозяева музея не понимают? – Мистер Холмс, – сказал Сашка, – а можно… я хотел бы… Вадим не помнил, чтобы Сашка когда-нибудь так себя вел. Мальчик всегда держался уверенно, а сейчас словно подменили ребенка. Точнее – снова сделали ребенком: доверчивым, ранимым, хрупким. – Я на английском… сам знаешь, – шепнул Андреич, – так что договариваться тебе. Здесь так принято: дети просят Холмса помочь, тот с ними беседует… родители тихонько выбивают чек в кассе. Мне Рогожин рассказывал, они в прошлом году ездили… Это по типу наших дед-морозов на заказ. – Присаживайтесь, молодой человек, – лже-Холмс указал на стул. Сашка пристроился на самом краешке. – Излагайте суть вашей проблемы. А вы, господа… Андреич жестом показал, что, мол, уже ушли, нет нас уже, – и вытолкал Вадима на лестницу. – Касса, – сказал он, – на первом этаже, где сувенирка. Выбора не было, хотя в том, что вся эта история к лучшему, Вадим ой как сомневался. Он вообще не понимал, почему Сашка не почувствовал фальши. Старик в кресле напоминал кого угодно, только не Холмса. Перед кассой была недлинная очередь, но двигалась быстро. Только с Вадимом вышла заминка: как раз когда он достал деньги, телефон рядом с кассовым аппаратом – старинный, на изящной ножке – зазвонил. Продавщица извинилась, сняла трубку. «Да, – кивнула она. – Да, передам». – Это вы – отец Александра Вильчука? – Я. А что?.. – Платить не нужно. Поднимитесь, пожалуйста, в гостиную. Вадим бросил на Андреича взгляд тяжелый и мрачный, Андреич кашлянул и пожал плечами. – Да ты ж, – проворчал он, оправдываясь, – еще не знаешь, чего там. Они зашагали вверх, каждая ступенька лестницы тягостно скрипела. В гостиной никого, кроме горничной, не было. – Господин Вильчук? Подождите, пожалуйста, это займет минут пять, не больше. Почему-то лишь сейчас Вадим заметил, что она невероятно похожа на кассиршу: лицо, мимика, интонации. – Что с Сашкой? – спросил он, стараясь не сорваться на крик. – Где мой сын? – Он с мистером Холмсом. Они… – Уважаемая, ну какой, к черту, Холмс, что вы мне тут?!. Краем глаза он заметил движение в дальнем углу комнаты – под вензелями «V» и «R» в рамке, там, на единственном не увешанном полками участке стены, вдруг отворилась невысокая дверца. И вышли Сашка с лже-Холмсом. – Сына, с тобой все в порядке?! – Да… – Сашка оглянулся на старика и, запнувшись, добавил: – Да, пап. – Простите, мистер Вильчук. – Лже-Холмс чинно поклонился. Развел руками: – К сожалению, я не смог ответить на вопрос вашего сына. Вадим чуть ошалело кивнул. «Пап»? – Ну, – ответил, – что ж поделаешь, даже сам мистер Холмс иногда ошибается. Эррарэ хуманум эст. Спасибо за участие, мистер Холмс. Идем, Сашка. И потом добавил вполголоса, уже на русском, обращаясь к Андреичу: – Что и требовалось доказать. Лучше бы к Деду Морозу пошли, смысла столько же, зато… – Постойте, мистер Вильчук. – Старик не двинулся с места, но что-то в его взгляде измнилось. Во взгляде и в голосе. Как будто слова Вадима задели старика за живое. – Я просил бы уделить мне минут семь вашего времени. – Думаю, в другой раз, мистер Холмс. Мы спешим… – Proshu vas, – сказал он. На русском, хоть и с отчетливым акцентом. И указал на распахнутую дверцу. Андреич издал неопределенный звук, нечто среднее между фырканьем и иканием. – Силен дедушка. Давай, Вильчук, вперед. Сашка ж вон не сдрейфил. Вадим сомневался пару секунд, не больше. На старика ему было плевать. Но очень хотелось узнать, что же такое этот клоун сказал Сашке. С чего вдруг «пап»? Лже-Холмс пропустил Вадима вперед, вошел сам и аккуратно прикрыл дверцу. Они оказались в комнатке, похожей то ли на гримерную, то ли на аптечный склад. Справа в углу был столик с громадным зеркалом и двумя вполне современными лампами над рамой. Под зеркалом лежали какие-то кисточки, палочки, коробки с пудрой, деревянная болванка для парика… Пахло при этом именно что аптекой, слева Вадим заметил запертый на замок металлический шкаф, такие бывают в больницах. Еще здесь была кушетка, обитая выцветшим плюшем, и – везде, где только оставалось свободное место, – книжные полки. Книги на них стояли вполне современные, не чета тем, что в музее. На одной из полок, втиснутый между «Russische (Ostslavische) Volkskunde» за авторством некоего «D. Zelenin» и репринтным изданием «Белого отряда», виднелся закрытый нетбук. Старик присел у зеркала, сдернул с мясистого носа очки и спрятал в очечник. Смерил Вадима взглядом, неожиданно ясным и оценивающим. Сложил тонкие пальцы на вздымавшемся брюшке и кивнул на кушетку: – Садитесь. – Вы знаете русский? – спросил Вадим, просто чтобы не молчать. – Разумеется. У меня была хорошая учительница – там, в Одессе. Вот практиковать давно не приходилось. |