Онлайн книга «Мастер дороги»
Почему дед пел ее сейчас? Догадался ли он, где находится? Услышал ли голоса других? Или это просто было недолгое просветление сознания, уже столько месяцев запертого в шаре? Сашка не знал. На мгновение в душнице сделалось тихо – так тихо, что стало слышно, как шаркают тапочки хранителя, ушедшего за шаром. Потом тишина взорвалась голосами. Это было похоже на шум прибоя. Или на рев болельщиков в последние минуты финального матча. Теперь они кричали в два, в три, в десять раз громче, чем прежде. Плакали, смеялись, по-прежнему просили принести свежей земляники. Кого-то звали, рыдая то ли от счастья, то ли от безнадеги. Проклинали всех на свете. Захлебывались от восторга. Дед пел. Мигнула и загорелась ярче лампочка над постом дежурного. Где-то вдалеке коротко и зло рявкнул звонок – раз, другой, третий. Захлопали двери, раздалось шлепанье подошв – и к посту из лабиринта стеллажей стали выбегать хранители. Их оказалось неожиданно много, Сашка попятился и слишком поздно сообразил, что теперь-то все кончено. Сейчас они вычислят, откуда доносится голос, сейчас все раскроется. Он понял вдруг, что то, как отреагирует мама, для него не главное. Нужно освободить деда. Любой ценой – освободить. – Посторонитесь! – велел дежурный, буквально сдвигая их с дороги. – Кто-нибудь, отведите детей в свободный меморий, пусть подождут, пока все кончится. – Он рухнул в кресло и заелозил мышкой по коврику. – Что ж за день-то сегодня такой, в бога-душу-м-мать!.. Артем, проверь, чтобы все входы корректно заблокировались, опечатываемся до наступления полного штиля. Сообщи на этажи и лифтмастеру. М-мать, ведь недавно же была профилактика, что на них нашло-то!.. – Дежурный заметил Сашку с Настей и Лебедем и заорал: – Аннушка, я неясно сказал? Почему они до сих пор здесь?! Сутулая рослая тетка в очках ухватила Настю за плечо и с фанерной вежливостью попросила всех троих идти за ней. И не волноваться. – А что вообще тут происходит? – спросил Лебедь. – Воры залезли? Или террористы? – Нет, нет, это учебная тревога. – Тетка говорила так, будто набила рот недоваренным картофелем. – Все в порядке. Я отведу вас в меморий, посидите там, пока тревогу отменят. – Точно учебная? – Конечно, конечно. Какая ж еще? – Ну мало ли. А вот откуда вы знаете, учебная она или нет? Это ж смысла никакого – предупреждать, что учебная: тогда никто не будет стараться, если все понарошку. «Болтай, – думал Сашка, – давай же, заговаривай ей зубы. Только бы не услышала…» Дед пел. Их почти силой впихнули в меморий – пустую комнату, внутри только стол да несколько стульев. Стены были обшиты мягкой материей, в дальнем углу висела икона Искупителя. – Что это вообще за штуки?! – прошипел Лебедь, когда они остались одни. – Так и с катушек можно свихнуться, ты бы хоть предупреждал, Турухтун. Офигеть просто!.. – Она не уходит, – сказала Настя, присев у замочной скважины. – Как не уходит?! – Встала, подперла стенку, разговаривает по рации. – Бли-и-ин… – Что говорит? – Тише вы! Говорит: «хорошо, прослежу». Это, наверное, за нами проследит. – Ясно, что за нами, за кем же еще. Настя отошла от двери и села на стол. – Что будем делать? Лебедь подумал с полминуты. Пожал плечами: – А что делаем в школе? Проситься в туалет. Раскрывай свой рюкзак, бум готовиться к операции «Прорыв». Они перепаковали мяч с дедовым шаром в Сашкину сумку, выглядела та теперь подозрительно пухлой, но что делать. – Тетка надвое не разорвется. Значит, будет шанс отвлечь ее внимание, – успокоил Лебедь. – Теперь так… – Он разложил на столе ворох своих листов, что-то разглядывал, хмыкал. – Нет, – пробормотал он, – конечно, это здесь не отрисовали. Блин. Но если прикинуть… «Мысль проницает всякие препоны»! В общем, – поднял он голову, – ты, Зимина, идешь с ним. Тетку отвлекать. Скажешь: живот заболел. – И долго нам отсиживаться? – Тебе – до упора. А тебе, Турухтун, – пока она не заманит тетку в женский. Если я все правильно себе представляю, в туалете должен быть общий предбанник… – Чего там представлять? – удивился Сашка. – Я там был раньше. Так и есть. – Хм… Ну класс! А где-то сбоку дверь в служебные помещения? А? Ну, в общем, на месте разберешься. – С чем разбираться?! – Коридор, балда ты, служебный. Значит, не заблокирован. Найдешь лестницу, поднимешься этажом выше, а оттуда – в обычные помещения и на балкон. Только быстро, пока они там не сообразили что к чему. А сообразят они, – добавил Лебедь, хмуро глядя на сумку, из которой по-прежнему доносилась дедова песня, – сообразят они скоро. * * * – Что? Что ты говоришь? Сильно болит? О боже ты мой… – зашуршали по кафелю тапочки. – Мальчик, ты как? – Я в порядке, – сказал Сашка. – Вы за меня не беспокойтесь, я скоро. Вы Настей займитесь. Она с утра говорила, что живот крутит. А мы ее предупреждали, чтобы не покупала тот пирожок. Тетка шумно и безнадежно вздохнула. Она, подумал Сашка, сейчас сама грохнется в обморок. Вот цирк. – Жди меня здесь, я сейчас, хорошо? Тебе самому тут ходить нельзя. Нельзя, да. Сашка пообещал, что не будет. Открыл сумку, взял мяч – и едва не отдернул руки. Ощущение было как от легкого удара током. Шар вибрировал. И пел. Пел! Сашка прижался губами к липкому кожаному боку. – Деда, ты не волнуйся. Я тебя обязательно отсюда вытащу. И отсюда, и вообще. Слышишь? Ты только потерпи, хорошо? Это я не ради мамы; просто нельзя, чтобы такое делали с человеком, я только сейчас это понял. Еще немного, деда. Потерпи. Услышал ли дед? Стал ли петь хоть чуточку тише? Сашка не знал. А время шло. Он положил мяч в сумку, забросил ее на плечо. Осторожно повернул ручку и выглянул в предбанник: пустое, залитое ледяным светом пространство. Слева два зеркала, умывальники, мусорный бачок. Пахнет земляничным освежителем. – Господи, девочка, просто открой мне!.. – доносилось из-за двери напротив. – Ну как я могу помочь, если… Он на цыпочках подошел к двери справа («Служебное помещение. Посторонним вход запрещен!»). Не заперто. Узкий проход, какие-то стеллажи, ведра, швабра, пластиковые бутылки с моющим средством. – Ну вот, молодец, что открыла… Выглядишь ты вполне… Гневно зазвонил мобильный. Сашка полсекунды стоял, будто заяц в свете фар летящего на него автомобиля. Потом метнулся внутрь, запер дверь и – вперед по проходу. Сзади забарабанила тетка Аннушка, молча и яростно, рванула ручку. |