Онлайн книга «Смертельный дубль»
Дэн хмыкнул. — Если тебе это ничего, то и я выдержу, — объявил он. Нэнси с удивлением взглянула на него. — Выдержишь что? — Ладно, ладно, — пробурчал он. — Голову даю на отсечение, ни за что не угадаешь. — Слишком жарко, и я очень устала для того, чтобы отгадывать. Все это вообще представляется мне совершенно сумасбродной затеей. Прославленный Текумсе Фокс несколько часов подряд таскает нас за собой и прочесывает пять районов города, стараясь разыскать болтуна, который рассказывает байки по радио. У меня нет никакой охоты отгадывать. — Ладно. Повторяю: если ты в состоянии это терпеть, то и я тоже смогу… Нэнси махнула рукой с усталым раздражением. — Что терпеть? — опять повторила она свой вопрос. — О чем ты вообще говоришь? — Я говорю о том вон верблюде за столиком у колонны, который глаз с тебя не сводит. — А-а… — Нэнси бросила косой взгляд в сторону колонны. — Я его не заметила. — Прямо не заметила. — Да, не заметила. А если бы и заметила? — Она еще раз взглянула в ту сторону. — В чем он провинился? — Я не говорю, что он провинился. Но раз ты спрашиваешь, посмотри на снаряжение, которое лежит на стуле рядом с ним. Похоже, профессионал. Если ты все же не прочь угадать, то могла бы сказать, что это фоторепортер какой-то газеты. — Ну и что, если репортер? — Так ведь ты же сегодняшняя сенсация, не так ли? — Но… но он… — явно встревожилась Нэнси. — Он ведь не может об этом знать. — Отчего же, может, если читает бульварные газетки и имеет хороший глаз и нюх. — Дэн мрачно склонился над лужицей, оставшейся от его «Сладкого айсберга». — Допускаю, что ты могла не заметить, как он на тебя глазеет. Естественно, ты к этому привыкла. На тебя полные залы народу глазеют. Это же твоя работа — надевать всякие платья и вышагивать взад-вперед, чтобы люди могли посмотреть на тебя. Ты прекрасно понимаешь, что у тебя и лицо, и фигура взглядогеничные, поэтому ты и… — Взглядогеничные? Что это значит? — «Геничный» означает «порождающий», «вызывающий». Следовательно, «взглядогеничный» — это «вызывающий взгляды». — То есть ты хочешь сказать, что мое лицо и фигура притягивают взгляды? — Именно так. — Мисс Грант! Разговор отвлек внимание Дэна и Нэнси от «верблюда» за столиком у колонны, поэтому они не заметили его ловких и проворных действий с камерой. Теперь, когда он неожиданно выкрикнул ее имя, оба повернулись, обратив к нему лица, и одновременно моргнули, ослепленные светом вспышки. Но Дэн, еще не успев открыть глаза, уже прыгнул вперед, и теперь моргать пришлось «верблюду»: кулак Дэна угодил ему в челюсть и опрокинул навзничь между столов и стульев, а камера полетела по полу. Поднялись крик и суета, в зал стремительно выбежали официанты. Над всем этим вдруг прозвучал властный голос: — Могу я спросить, что все это значит? Повернувшись, Дэн сердито посмотрел на Текумсе Фокса и покачал головой: — Думаю, у меня все же схватило живот. — Надеюсь, что живот. — Фокс взял Нэнси за руку. — Идемте отсюда. Дэн двинулся за ними с видом человека, которого можно остановить лишь с большим трудом и ценой громадных усилий. Поэтому никто даже не предпринял такой попытки. В понедельник в одиннадцать часов вечера Нэнси Грант крепко спала в комнате на втором этаже в доме Фокса. Крепкий сон отчасти объяснялся здоровой и цветущей молодостью, отчасти крайней усталостью и отчасти таблеткой, которую миссис Тримбл растворила для нее в стакане воды. Присутствие Нэнси в доме Фокса было вызвано тем фактом, что дом этот находился значительно ближе к Уайт-Плейнс, чем маленькая квартирка в Нью-Йорке, которую она делила с девушкой, тоже работавшей в фирменном магазине «Хартлспун». Дядя Энди спал — или, может быть, не спал — где-то в Уайт-Плейнс, где именно, она не знала. Его задержали в качестве важного свидетеля, и освобождение под залог пришлось отложить до утра, несмотря на уже выдранные Натом Коллинзом пух и перья. Если Энди предъявят обвинение в убийстве, что представлялось вполне возможным, то об освобождении не может быть и речи. Но Нэнси все же спала в силу трех указанных выше причин. Внизу, в большой комнате, забитой вещами, собралось человек пять. Дэн Пейви и покусанный пчелами мужчина играли в триктрак; невзрачный молодой человек и мужчина с короткой шеей и длинными седыми усами спорили, склонясь над кроссвордом; Текумсе Фокс играл на гитаре дуэтом с черноволосым маленьким итальянцем. Но в десять пятьдесят восемь Фокс отложил гитару, включил радио, нашел нужную программу и отрегулировал громкость. Бойкий мужской голос заговорил: «…Представлюсь сам, потому что в прошлый раз диктор по ошибке назвал меня Дюбарри, и мне пришлось полчаса говорить фальцетом, но, мало того, я еще вынужден был делать это на французском, чего не умею без музыки. Итак, вас приветствует Дик Барри…» Невзрачный молодой человек бросил: — Вот уж не предполагал, что любопытство заставит вас пасть так низко. Ответа он не получил. Фокс сидел неподвижно в течение следующих десяти минут. «…Я находился в вестибюле отеля „Черчилль“, а по нему расхаживал коридорный и беспрестанно повторял: «Вызывают Дика Барри, вызывают Дика Барри, вызывают Дика Барри…» Я возьми и брякни ему по привычке: «Ставь пузырь, и путь к моему сердцу откроется…» Невзрачный юноша поднялся и вышел из комнаты, Фокс посидел еще десять минут. «…А теперь новости на завтра и на будущую неделю. Тем, кто не верит, я предлагаю: подождите и, когда произойдет то, что я сейчас предскажу, вы сами увидите, ошибаюсь ли я! Большое жюри Бруклина на основании обвинительного приговора предаст суду человека, который носит косой пробор, ужинает в клубе «Фламинго» и откликается на имя Лесли или просто Лес. Спектакль «Приданое», премьера которого состоится в среду вечером в «Никербокер-Руф», потерпит полный провал. Тома Букера признают виновным в контрабанде и отберут все, что он накопил. Текумсе Фокс, супер-сыщик, знает, почему вчера вечером в бунгало Торпа звучала джазовая музыка, а не голос Дика Барри, вашего любимого радиокомментатора, и в случае необходимости сообщит об этом полиции, чтобы защитить Энди Гранта, который задержан в качестве важного свидетеля и которому завтра могут предъявить обвинение в убийстве. Три женщины, о которых…» Фокс выключил приемник, пожелал всем спокойной ночи и вышел из комнаты. Он поднялся уже до середины лестницы, когда снизу донесся рокочущий бас Дэна: — Эй, Тек! Ночью предвидятся какие-то перемещения в пространстве? — Не знаю. Кажется, я снес золотое яичко. Я ведь говорил — десять миллионов против одного. — Фокс повернулся, чтобы продолжить свой путь, но снова остановился. — Однако я не стану заключать с тобой пари. |