Онлайн книга «Алмазная реальность»
– Ну как знаешь… Через минуту он уже смачно хрустел огурцом. Заглотив пару-тройку, Леша обрел способность связно мыслить: – Ты нашел меня как? – Не твое дело. Скажи еще спасибо, что нашел. А то висел бы так… В удобной позе… Ты мне должен вроде как. Понимаешь? – А то?! – расплылся в улыбке Леша. – Есть у меня на твою девку кое-что. – Давай. Время, сам знаешь, деньги. Внезапно глаза моего осведомителя сделались задумчивыми… – Слушай… – сказал он мне. – Ты вот что… Я сейчас… Я пойду… У меня с животом что-то. «Вот убожество, – думал я, слушая, как Лешу полощет в туалете. – Спасибо тебе, тетка Глафира». 4. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ Независимый журналист В Брянском международном аэропорту мы взяли такси и помчались на железнодорожный вокзал. Моросил дождь, на улицах было немноголюдно. – К какому поезду? – спросил водитель. – На Сумы. – А-а… Был там во время войны. Я связистом служил, срочную. – Ну и как? – Да я не помню. Пьяный был сильно, – хохотнул водитель. Поезд уже стоял у перрона. Я обратил внимание, что на Сумы шла старая двухрельсовая линия, тогда как по всей Центральной России ее давно поменяли на монорельс. Тягловая сила, сиречь локомотив, тоже оказался древним – сипел охладителями и источал жуткий запах мазута и окислителя. Зато вагон и вправду оказался люкс, хотя в ту сторону вполне могла пойти какая-нибудь ужасная колымага с ободранными бархатными сиденьями. Двухместное купе, стерео, музыкальный комплекс, холодильник с закусками… Несколько испортил впечатление проводник, пожилой мужик, который дыхнул на нас перегаром и явно был навеселе. За окном над зданием вокзала сияла красная надпись «Брянск». Ничего город, раньше здесь не был… Зеленый, старомодный. И вокзал у них старый, не то что пластиковые купола в Москве… Я прикоснулся к стеклу, и оно тут же стало непрозрачным. Вуду тем временем взобралась на верхнюю полку, спрыгнула оттуда и теперь обследовала холодильник. – Всякая ерунда, – сказала она разочарованно. – Фальшивые креветки, подозрительная колбаса и немного выпивки. – Нам не так уж долго ехать. Можно в ресторан сходить. – А здесь есть ресторан? – Не знаю… Сейчас спрошу. У проводника я выяснил, что ресторана в поезде нет – Кому он тут нужен? – резонно спросил проводник, держась за штору в коридоре. – Такие, как вы, редко ездят, а остальные или с собой возьмут, или у меня купят. – И есть что купить? – Есть. – Он открыл неприметный шкафчик и показал подозрительные бутылки без этикеток. – Натуральный продукт. – Ладно. Коли так, разбудите нас в Сумах. Но разбудили нас пограничники. – Что везем? – спросил немолодой грузный лейтенант, заглядывая в купе. Я сонно поморгал и развел руками: – Да ничего, собственно… – Багаж к осмотру. Появился долговязый тип со сканером, стал обшаривать стены, остальные рылись в наших сумках. Ничего они, естественно, не нашли. – Счастливого пути, – пожелал лейтенант, и пограничники вышли из купе. Затем поезд дернулся и поехал, потом снова остановился – украинская территория. Опять появились пограничники со сканерами, опять поспрашивали, опять удалились. Я выглянул в окно – мимо повели кого-то с заломленными за спину руками. Контрабандист? Черт с ним, спать надо… Проводник разбудил нас в Сумах, как я и просил, хоть и был пьян вдрызг. Мы вышли на низкий разбитый перрон. Тут и там торчали ржавые арматурные прутья. Подскочил хлипкий тип пижонского вида: – Такси? В любое место города. – А где тут у вас гостиница? – спросил я. Вуду, морщась, осматривалась вокруг. Отчаянно пахло гарью, здание вокзала было облезлым и покосившимся, на перроне спали вповалку старухи с детьми. – Гостиница? У нас их две. Одна похуже, вторая получше. – Нам получше. – В момент. Мы перешли по дощатому настилу через соседний путь и направились к автостоянке. Я с интересом отметил, что большинство моделей до такой степени устарели, что я даже не смог их идентифицировать. Судя по всему, в основном бензиновые и на энергобатареях старого образца, маломощные медлительные одры… Господи, как будто здесь остановилось время. На невысоком постаменте стояло артиллерийское орудие. Памятник, наверное. Под ним продавали какую-то снедь и жареные семечки. – Слушай, дыра какая-то, – сказала Вуду, ничуть не смущаясь присутствия водителя. Тот, впрочем, спорить не собирался. – Дыра и есть, – согласился он, открывая дверцу красного «фиата» примерно десятилетней давности. – Прошу. Мы мчались по центральной улице – а вернее сказать, по центральной улице официально обитаемой части города, – не особенно обращая внимание на правила дорожного движения. Транспорта было не очень много, а постовой попался только один, притом он спал в своем стеклянном стакане. Гостиница называлась «Сумы». Незатейливо. Мог быть и «Националь» или «Хилтон», с них станется… Толстая тетка за стойкой читала журнал на украинском языке и не сильно обрадовалась нашему приходу. Ее радость возросла, когда я положил на стойку банкнот. – Номер? – спросила она, искренне стараясь приветливо улыбнуться. – Люкс. Люкс оказался не слишком просторной комнатой с видом на городской парк, посреди которого уныло торчало колесо обозрения. Помимо двуспальной кровати в комнате имелись допотопный визор румынского производства, пластиковый шкаф с перекошенными дверцами, столик и два кресла, доживающие здесь свою, судя по их виду, длинную жизнь. – Если это люкс, как у них в остальных номерах? – поинтересовалась Вуду. – И не спрашивай… Ладно, будем думать о работе и о еде. О чем в первую очередь? – О еде, – сказала Вуду. Спустившись вниз, мы поинтересовались у дежурной, где тут лучше перекусить. – Знаете, в ресторане при гостинице этого лучше не делать, – доверительно сказала она, строя мне глазки, – Дальше по улице есть маленькое частное кафе, там цены повыше, но кормят хорошо, вкусно. – Я выцарапаю этой жирной дуре ее маленькие гляделки, – прошипела Вуду, когда мы вышли на улицу. – Видел, как она на тебя таращилась? – Успокойся. Ты, никак, ревнуешь? – Вот еще. Просто очень противная жирная баба. Не люблю таких. Частное кафе оказалось симпатичным. Стилизованное под старину, с портретом какого-то господина на стене. – Президент Кучма, – сказал пожилой вислоусый хозяин, чистивший ножи. – Хороший был человек… |