Онлайн книга «Жесть»
Орлик так же спокойно вынул зажигалку, закурил и сказал, выпуская дым: — Не шеруди рогами, мусор. Нам твоя волына — по херу. Мы смерти не боимся. Мы — талибы, — он газанул на месте, не трогая сцепление. Хрущ и Антоха преданно хихикнули. — Заглуши мотор, — велел Павел. — Кому сказано, глуши мотор, слезай с мотоцикла! И — вы все! Железо на землю, медленно! Сами — на колени! Больше повторять не буду! Хрущ и Антоха послушно положили стальные пруты. Павел держал на прицеле Орлика, считая его самым опасным… и совершенно зря. Аккуратно укладывая дубину на землю, Ворон ненароком запустил руку в распахнувшуюся полу потертой летчицкой куртки… Дальнейшее произошло ровно за секунду: «РАЗ» — «И». По счета «РАЗ» Ворон вырвал заточку из кожаных ремешков, которыми она была пристегнута к подкладке. По счету «И» — метнул оружие в цель. Отличная была заточка, отцентрированная, отбалансированная. Сделана из напильника, с наборной рукояткой… Хмырь возле «Лендера» лишь глазами успел дернуть, как стальная дура воткнулась ему в живот. От толчка, от неожиданности он упал на задницу, взмахнув руками. Случайно нажал на спуск, выпустив еще одну пулю — в небо… Ворон не ждал, что будет дальше — тут же бросился вперед и выбил пистолет из руки врага. Оружие улетело под машину, в воду. И опять настала тишина. Несколько мгновений никто не двигался. Марина оцепенела. Павел привалился спиной к бамперу, разглядывая странный предмет, торчащий у него из брюха. — Вот так, тетя, — сказал Ворон Марине. Он был чрезвычайно доволен. — Ну, ты да-ал! — протянул Антоха. Его потряхивало с непривычки. — На хер ты его крякнул? — А он нас — бы было лучше? Орлик величественно слез с мотоцикла. Пришло его время. — Не трещи, талиб ощипанный, — бросил он Антохе. — Кто кого крякнул — не твое дело. Он сегодня — ты завтра. Хрущ хихикнул. — Волына утопла, — показал Ворон пальцем. — Потом выловим… Они осмотрели тело. Павел был жив: стонал, ерзал, пытался вытащить заточку… сил не хватало. Напильник вошел глубоко, качественно — пробил и свитер, и майку. Вокруг раны расползалось темное пятно. — Привет тебе, мусор, от одного прапора, — сказал Орлик. — Ка…кого, — прохрипел Павел. — Которого ты дедом нарек. — Засуньте… в жопу… свои приветы… — Борзый, — с уважением сказал Ворон — и пошел по бережку, сладко потягиваясь. — Заточку забери, — обронил Орлик. — Успеется. Пусть кайф ловит. Тут и Марина вышла из ступора. — Вы что! — завизжала она. — Зачем? Зверье! Пашенька… Пашенька… — она упала к раненому, не понимая, что ей делать, боясь до него дотронуться. — Вытащи… эту дрянь… — попросил тот. — Очень… больно…. Дрожащими руками Марина потянулась к заточке, коснулась рукоятки… и отдернулась, как от оголенного провода. Не смогла себя заставить. Не слушались руки. Хрущ обошел машину, хозяйственно заглянул в окна. — Нормально! — воскликнул он. — Тачка, телка, сумки какие-то! Бабки наверняка есть, мобилы… Ствол найдем… Это ж, если загнать… — он принялся считать в уме, шевеля губами. Орлик смотрел на Марину, на Павла, и застывшее лицо отморозка оживало. Предвкушение чего-то особенного сгоняло с его щек бледную погань. Он вдруг крикнул: — Эй, волчары! Сцена прощания! Подарим влюбленным несколько минут? — Хохмач,— сказал Ворон. — А что? Как в кино. Были-то когда в кино? Слезы, последние объятия — перед неминуемой смертью… Красота. Ни Хрущ, ни Антоха в кино никогда не были. Ящик они тоже очень давно не смотрели: в садоводствах не было электричества. Ворона в детстве не лишали таких радостей, однако он тоже решил посмотреть и послушать. Хохма — она всегда к месту. — Давайте, прощайтесь, — милостиво разрешил Орлик. Марина затравленно огляделась. Идиллия кончилась слишком неожиданно. Как-то неприметно подтянулся и мальчик на велосипеде. Тоже смотрел и слушал — потусторонним взором из-за спин старших товарищей. — Плюнь… на них… — прошептал Павел. — Мы… не договорили… Она взяла его голову в свои руки. Он застонал, напрягся и обмяк. Его мелко трясло, он уже весь взмок. — Меня втянули, а я — тебя… Операция «Осиное гнездо»… Маньяк НЕ ДОЛЖЕН был сбежать… Самодеятельность чертова… Маньяка должны были отдать нам… — Нам? — переспросила Марина. — Передай Нигилисту, если выберешься… — ответил Павел, — Отомсти за меня… и за себя… его трубка — семь семерок… не шучу… Он говорил через адскую боль. Как терпел — непонятно. А Марина не плакала, нет, — не могла доставить садистам такого удовольствия. Орлик глядел на них с холодной усмешкой. — Моя фамилия — Смык… — продолжал Павел. — Ты спрашивала… я стеснялся… хотя, чего?.. украинская фамилия… — Паша, — сказала Марина, чувствуя, что теряет разум. — Паша. Паша. — Спокойно. Насчет тебя, Мариша, вот что… У Львовского есть брат, которого они… в плену держат… вернее, держали… Львовский проговорился в твоем присутствии… ему успели заткнуть рот, но информация о брате прозвучала… Если б назвал имя — убрали бы тебя на месте… вместе с твоим шефом… ведь ты — журналистка… известная, дотошная… не зря ж мы тебя думали использовать… если бы поехала в психушку — узнала бы, что его брат… могла и со вдовой Львовского встретиться… вот они и боялись… но теперь прямой угрозы для жизни… нет… Он поднял голову, увидел ухмыляющиеся морды и захаркал смехом. — Нет…угрозы… Отморозки тоже заржали. — Я хотел его освободить… брата Львовского… Бога ради, Мариша… — на последнем пределе взмолился Павел, — вытащи из меня… эту штуку!.. Она решилась. Взялась за рукоятку обеими руками — и вырвала заточку из тела. Сталь была в крови. Павел отчаянно вскрикнул. Глаза его закатились. Голова с жестяным звуком стукнула о бампер. — Эй, — заволновался Орлик, — ты чего? Павел молчал. Орлик подскочил, толкнул Марину ногой, — она отлетела, упав на землю. Заточка осталась в ее руке, но на это никто не обратил внимания. — Хрущ, последи за телкой, чтоб не дергалась, — скомандовал Орлик (отдавать указания Ворону он избегал). Затем придирчиво осмотрел раненого. — Жив, — изрек он с удовлетворением. — Без сознанки только. Я уж было обиделся. Антоха, где мой струмент? Антоха побежал к «Хонде» и снял с багажника полиэтиленовый пакет. Там лежало что-то круглое, тяжелое. |