Онлайн книга «Изольда Великолепная»
– Верю. – Вот! И верь. Понял? – Нет. – Ты или веришь, или проверяешь. Если проверяешь, то уже не веришь. А без веры какая дружба? Был друг да весь вышел… а если не вышел, то и ладно, то и радуйся. Покои Магнуса были невелики и скудно обставлены. Он мог бы выбрать любые, но утверждал, что выбрал именно те, которые ему по вкусу. Пожалуй, единственной его уступкой Кайя стали ковры, укрывшие и пол, и стены, и даже потолок. Они и еще огромный камин хоть как-то спасали от холода и сырости. – Присаживайся, племянничек… вот на тот стульчик присаживайся. Его точно не сломаешь. А к остальным я привык, да… Почти все пространство комнаты занимал стол. Сделанный из цельного спила, он был отшлифован и покрыт лаком, состав которого так и остался секретом тишасских мастеров. Стол, несмотря на прожитые годы – а было ему втрое больше, чем Магнусу, – сохранил яркий блеск и янтарный, желтоватый отлив древесины. На столе, впрочем, как обычно, стояли блюда. Были здесь и перепелки, тушенные в меду, и морские ежи, и устрицы на большом блюде со льдом, и фазаны, украшенные перьями. Сладкие булочки с начинкой из соловьиных язычков, длинный осетр, запеченный целиком, щучьи щеки и многое другое. Магнус Дохерти любил поесть, утверждая, что из всех радостей ему доступна лишь эта, а значит, нет смысла в ней себя ограничивать. – А то, что он говорил про… леди Лоу. – Леди, леди… Мой братец, чтоб ему икалось, крепко перестарался с твоим воспитанием. – Так значит… – Съешь лучше перепелочку, а то бледненький вон какой. Занятная птица эта твоя леди. Из тех, что на падаль летят, да и раненых добить не брезгуют. Но ты не волнуйся, я бы этого брака точно не допустил. Магнус подвинул к себе блюдо с бобровым хвостом, тушенным в цветном соусе. Ел он руками, вытирая пальцы о кружевные манжеты, по внешнему виду которых можно было сказать, что использовались в качестве платка они не единожды. – А нынешняя, говорят, добрая. Лошадку вон пожалела. Историю рассказала. Презанятную историю… жаль, не с начала слушал. Может, перескажет, если попрошу? Откуда только знает… и умеет… что она вообще знает и умеет? Родители кто? Занималась чем? Небось постеснялся спрашивать? Магнус ловко расколол морского ежа и ложечкой принялся вычерпывать икру. – Ну и что мне делать? – поинтересовался Кайя. – Мальчик мой, не позорь семью. В твоем возрасте уже пора бы знать, что с женой делают. – Дядя! – Что? – Ничего. – Вот и правильно. Ты ешь, ешь. Вот еще севрюжьи спинки попробуй. С чесночком. Сопротивляться дядиному гостеприимству было бессмысленно, ко всему Кайя действительно проголодался. – Вот поешь, и пойдем работать… клиент ждет. Клиенту оно и полезно, но передерживать тоже не стоит. Мало ли, какие мыслишки в голову взбредут. Выколачивай потом. Клиентов, как привык выражаться дядюшка, было двое. Один висел на дыбе и уже мало походил на человека. Он и кричать-то не мог, лишь слабо дергался, когда палач тыкал в него раскаленным прутом. Зато второй, довольно молодой парень, был цел, невредим и изрядно бледен. Он с трудом сдерживал крик, словно пытали его. – Знакомься, племянничек, это Дункан. Дункан, это мой племянник. Ты его, наверное, видел. И даже стрелял… нехорошо, Дункан. Родственников у меня мало. Берегу. Переживаю. Руки Дункана были свободны, как и ноги. – Я… я не нарочно! – Конечно, дорогой, не нарочно. И поэтому ты сидишь, а он вот, – Магнус указал на стену, – он висит. Но если разговор не заладится, то и ты повиснешь. Кушать хочешь? – Н-нет. – А пить? На вот, выпей отварчика. Полегчает. Хорошие травки. От нервов помогают. От бессонницы… от дурости, если ее не слишком много. Магнус сам налил из глиняного кувшина, и пленник не посмел отказать. Пил он большими глотками, давясь и кашляя. В камере остро, терпко пахло кровью, железом и огнем. Эхо чужой боли Кайя привычно глушил. – Выпил? Молодец. Сейчас мы быстренько поговорим, и все закончится. Правда, Дункан? Кайя, не стой, тебя слишком много. Дункан у нас славный малый. Это он купцов порезал. И ту деревеньку подпалил, за которую ты так испереживался. Доблесть показывал, дурачок. Но всецело осознал совершенные ошибки и готов оказать содействие. Дункан облизал искусанные до крови губы и, бросив взгляд на стену, заговорил: – П-порох… его н-не готовили. Его привозили. Отец собирался сам, но не успел. Селитру купил. И серу тоже. Не успел… – Мортиры? – Кайя не любил это место, но вынужден был признать, что методы дядюшки весьма эффективны. А жалость… вряд ли те, кто попадал в подвалы Магнуса Дохерти, стоили жалости. – Т-тоже п-привозили. Н-но обещали человека дать, который знает, как их делать. – Не дали? – Н-нет. В-велели тихо сидеть. Ждать. – Чего? Дункан заерзал на месте. – Не молчи, дорогой, – поторопил его Магнус. – Не надо делать себе больно. – Б-будет б-большая война. Фризия жива. И люди помнят. Скоро будут готовы. Есть руки, но не хватает оружия. Если оружие дать, то в каждом протекторате вспыхнет восстание. Не одно восстание! Протекторов на всех не хватит! И вы… вы тоже сдохнете! В муках! – Конечно. – Магнус похлопал Дункана по плечу. – Все мы когда-нибудь сдохнем. А вот остальное любопытно. Кто доставлял порох? – Ч-человек… я не знаю! Я правда не знаю! Отец встречал! А я… я только издали видел. И не разглядел. – Жалость какая. – Он… он… – Что? – Магнус наклонился к пленному, но тот вдруг отшатнулся и, вытянув руку, взвизгнул. – Вот он! Кайя развернулся к двери. Заперта. Никто не входил. Никто не выходил. Факелы горят ровно, и тени спокойны. – Ло… лов…т-те… – Дункан рванул воротник. И серебряные пуговки, надо полагать, взятые среди другой добычи каравана, посыпались на грязный пол. Лицо пленника посерело, глаза закатились. – Вот ведь. – Магнус, склонившись над мертвецом, оттянул веко. – Эй ты, подойди. Палач вернул прут на жаровню и подошел. – Кто-нибудь заходил? Палач после недолгого раздумья ткнул себя в грудь. – Что-нибудь приносил? Кивок. И палец, указавший на кувшин. Травяной отвар, которым дядюшка потчевал каждого своего клиента, считая, что это способствует установлению взаимопонимания, выглядел обыкновенно. А вот на вкус слегка горчил. Черный корень. Редкостная дрянь. И дорогая. – А брал где? – Магнус явно раздумывал над тем, не подкупили ли палача. Тот пожал плечами и нарисовал в воздухе знак, который Магнус истолковал по-своему. |