Онлайн книга «Изольда Великолепная»
Урфин, подхватив таз с водой, – все-таки странное занятие, ну да я уже поняла, что здесь увлечения у людей крайне своеобразные, – вышел. Вернулся он быстро и без таза. – Кайя скоро вернется. – Умг. – Кажется, я освоила первое слово. – Мгу. Ага. Если так и дальше пойдет, то изъясняться я буду знаками. Хотя нет, не буду, пальцы не шевелятся. – Иза, не спеши, – попросил Урфин, одеваясь, – ты долго болела… – К-как? – Как долго? Ну… две недели. Сколько? – И еще неделю спала. То-то я себя выспавшейся, отдохнувшей ощущаю. Это же получается, что… я попыталась сосчитать. Почти месяц в постели? И скоро свадьба? А у меня платье не готово! Нет, стоп. Не о том думаю. – Ты очнулась. – Рука Урфина легла на лоб. – Жара нет. Сыпь прошла. Значит, все хорошо… Вот только голова гудит, рук-ног не ощущаю, говорить не могу и выгляжу, должно быть, как лягушка, которую трактор переехал. А так да, все хорошо, просто великолепно. – Я… – Ты жива. Это главное. Кажется, я расплакалась. Урфин вытирал слезы манжетами рубашки, а я не ощущала прикосновений, и от этого было страшно. Я жива, но… что, если я останусь такой навсегда? К счастью, я ошибалась. Умрет… не умрет… умрет… К сожалению, ног у мухи было лишь шесть, крыльев два, и гадание получалось недолгим, предсказуемым. Юго откладывал мушиное тельце на подоконник, к другим, которых собралось изрядно, и вновь выходил на охоту. Тоска. Наниматель молчит. Юго умеет ждать, но лишь когда в ожидании имеется смысл. Наверное, для нанимателя он был, однако тот не спешил делиться. Оставалось слушать. – …на всякий случай я заказала два платья. Конечно, не черное. Черный старит. Но вот темно-лиловое с аметистами, полагаю, вполне будет соответствовать моменту… Муха села на стекло. – …и вряд ли траур так уж затянется… Юго растопырил пальцы, готовый к броску, но взмах веера – как же его раздражали местные веера и тупоголовые овцы, хотя последние были полезны любовью к сплетням – потревожил свечи. Теплый воздух качнулся, задев тончайшие волоски на мушином теле. И она улетела. – …но платье, конечно, простенькое… меня уговаривали на фижмы. Или еще ткань поменять. Бархат выглядит просто очаровательно, особенно эти крохотные жемчужины-слезки по лифу, но ты знаешь, я подумала, куда я его потом надену. Мой-то еще долго проживет. А лиловое и без траура… Муха вернулась. Она ползла по металлическому ребру, отделявшему ячейки витража. И Юго при желании мог бы разглядеть отражение щебечущей дуры. Но внимание его было всецело сосредоточено на насекомом. Чтобы охота была успешной, не следует отвлекаться от цели. – …и дюжина роз из черного муара как символ нашей глубокой утраты. Живые обошлись бы дешевле, но здесь, милая моя, нельзя экономить. Их светлость будет внимательно смотреть, кто и как выражает… Бросок. Неслышное касание к стеклу. И муха жужжит в кулаке. Юго сдерживает смех и, перехватывая муху за крылья, начинает гадать наново: умрет? Не умрет? Не скажу, что выздоровление протекало быстро. Через сутки я научилась держать голову и более-менее внятно разговаривать. Через двое – сидеть, опираясь на подушки. На пятый день смогла несколько секунд удерживать руку на весу. Руки у меня оказались безумно тяжелыми. А Кайя утверждал, что это – иллюзия. Руки легкие. И сама я – пушинка. Надо только терпения набраться. Но где его взять? Я не младенец. Мне… мне неудобно оттого, что Кайя видит меня такой. Что он вынужден меня носить, купать, одевать и раздевать. Кормить, потому что ложку в руках я не удержу, а если удержу, то всяко не управлюсь. Я пробую сама. Сесть. Встать. Упасть… ну почти – Кайя не позволит упасть. Он всегда рядом, словно вообще не спит. А если и засыпает, то чутко. И вахту передает коту. Тому достаточно лечь мне на колени, и этот неподъемный живой вес удержит меня от глупостей. В их понимании. Не в моем. И я совершаю очередную попытку удержаться на ногах. Попытка проваливается. Я мешком оседаю на пол, готовая разрыдаться от злости. – Иза, ты самая упрямая женщина, которую я встречал. – Кайя садится рядом и укрывает меня одеялом. Он боится, что я простыну. Или поранюсь. Или случится еще что-нибудь, чего он не в состоянии предупредить. Кажется, еще немного, и меня упрячут в мягкий сейф со стабильным микроклиматом. Подозреваю, имейся такой в наличии, я бы в нем уже сидела. – Посмотри, – он раскрывает мою ладонь и нежно проводит пальцем по линии жизни, – насколько истончилась кожа… Есть немного. И сосуды видны. Я скинула вес весьма экстремальным способом, но это к лучшему. Всегда мечтала об изящной фигуре. – …твое тело ослабло. Ты теряла кровь. Часто и много. Дольше, чем должно быть. Обычно на третий день становится ясно, будет жить человек или нет. – Кайя прочерчивает путь по запястью, на котором не осталось следов. А ведь вены мне действительно вскрывали многократно. Я помню, но как-то смутно. Ни боли, ни страха, разве что облегчение. И странные сны, в которых мы с Настькой помирились. – А ты горела две недели. Полагаю, эти недели были не самыми приятными в жизни Кайя. И мне совестно, что я все еще больна. В журналах пишут, что женщины не имеют права болеть. Болезнь делает их некрасивыми, и мужчины пугаются. Но, похоже, мой муж бесстрашен. И до того заботлив, что я скоро взвою. – Поэтому не спеши. – Он обнимает меня и целует в макушку. Ему хорошо говорить. У меня же свадьба на носу. И с девочками решить надо, я же не знаю, как они там без меня. Вдруг их опять обижают? Платье не сшито, Гербовник недоучен, и родовая книга нечитаной лежит. Еще выпишут из местной библиотеки за несвоевременный возврат подотчетной литературы. Гостей опять же наплыв ожидается. Их размещать где-то надо… И меню, и тысяча тысяч неоконченных дел. – Подождут. – Кайя непреклонен. – С девочками все в полном порядке. Семьи я подобрал. Гербовнику с книгой точно спешить некуда. Гостями занялась Ингрид. Повара у меня хорошие… Ну да, заметно. Меню на редкость разнообразно. Вареная морковка. Бульон. Белое мясо и полусырая печень. Морковка, кстати, не для меня, это Кайя ее килограммами поедать готов, запивая молоком из полуторалитрового кубка, чем-то напоминающего шлем на ножке. И ручки – почти рога. Как по мне, вареная морковка с молоком – безумное сочетание, но Кайя нравится. Впрочем, от молока я бы тоже не отказалась, но… нельзя. Нашей светлости следует соблюдать особую диету. |