Онлайн книга «Будет все, как ты захочешь»
|
Не создавая лишнего шума, она выдвинула нижний ящик, пошарила рукой и, нащупав искомый предмет, удовлетворенно вздохнула. Предметом оказался фонарик, в задачу которого входило освещение пути от спальни до кухни и обратно. Но фонарик у Розалии Станиславовны был необычный. Она сама женщина далеко не обычная, посему привыкла окружать себя такими же вещами. Нет, фонарь, конечно, хорошо светил, работал от простых пальчиковых батареек и во всем остальном ничуть не отличался от своих собратьев. Если только не заострять внимание на его форме. Фонарик имел форму пистолета. Да-да, пистолета! Оригинальный такой фонарик. Нажимаешь на курок, и появляется луч света. Сразу стоит оговориться: зря она решилась выйти ночью с фонарем в форме пистолета. Ох как зря. Лучше бы она вышла с бензопилой или отбойным молотком. Но кто ж знал-то, что невинная на первый взгляд вылазка из спальни превратится в триллер. Бесшумно дойдя до двери, Розалия перекрестилась и, положив руку на дверную ручку, опустила последнюю вниз. Дверь открылась. Воспользовавшись ситуацией, Парамаунт выбежал в коридор. За ним погналась Лизка. Розалия стиснула зубы. Но сегодня завопить вслед убегающим персам было нельзя. Пришлось проглотить все ругательства и сконцентрироваться на главном. Напоминая привидение, Розалия, облаченная в пижаму, едва слышно продвигалась в сторону лестницы, держа в вытянутой руке пистолет-фонарь. А теперь стоит сделать маленькое отступление и сказать, что Розалия Станиславовна без грима и Розалия при полном параде – отличаются друг от друга, как сковорода от бомбардировщика. Ну, ничегошеньки общего. И в настоящий момент по коридору, словно тень с фонарем, шествовала Розалия без макияжа. Некоторые спросят: а что, собственно, такого? Ну подумаешь, женщина без боевой раскраски собралась попить водички. Но на самом деле не все так просто. Когда постоянно видишь человека с одним лицом – нарисованным за пару часов, – то при встрече с этим же человеком, но уже «без лица», сразу и не сообразишь, кто перед тобой. Розалия спустилась вниз, перевела дух и продолжила путь. Внезапно послышался знакомый шелест – в гостиную влетел Арчибальд. Если нормальные попугаи ночами спят в клетках и хранят гробовое молчание, то Арчи в этом плане являл собой исключение из правил. Очевидно, в темноте пернатый ориентировался не хуже кошек, и сейчас, сев на каминную полку, двукрылый, склонив голову набок, защелкал клювом. Розалию прошиб пот. – Арчи, сыночек, – зашептала она. – Ты же не позволишь, чтобы твою вечно молодую мамочку засекли в таком виде? – Мамочка моя! Мамочка самая красивая! Гламурная! А кто нассал на кухне? Парамаунт, мать его! Гони взашей блохастый мешок! Катарина, ты стерва! Бриллианты – лучшие друзья девушек! У Арчи начался приступ болтовни. Свекрища приблизилась к попугаю и посадила его себе на плечо. – Замолчи, котик, я завтра разрешу тебе съесть орехи. Много орехов, только помолчи. – Орешки! Орешки жрать вредно! После девяти я не жру! Ката, ты корова, садись на диету. Зажав попугаю клюв, Розалия поспешила в столовую. Там она остановилась у стола и пересадила Арчи на спинку стула. – Сиди здесь и помалкивай, я скоро приду. В кухне свекровь услышала: – Сиди здесь и помалкивай! Да пошел ты! Сам иди! Лизка сожрала кусок мяса со стола! Ай, паршивка! Потом Арчибальду надоело вести беседу с собой, любимым, и он вновь вернулся в гостиную. Гликерия Модестовна проснулась в три пятнадцать и, ощутив непреодолимое желание проглотить пару-тройку бутербродов с ветчиной или сыром, вознамерилась немедленно осуществить задуманное. Единственное, чего она боялась, так это разбудить Копейкиных. Розалия не раз твердила, что после девяти вечера жрать вредно для здоровья, и Гликерии Модестовне жутко не хотелось, чтобы ее засекли за поеданием калорийной пищи глубокой ночью. Скинув с себя одеяло, Шухеровская сладко потянулась и свесила ноги вниз. Пребывая в полной уверенности, что в коттедже все спят крепким сном, она бесшумно подошла к двери. В коридоре она едва не грохнулась на пол из-за маячившего под ногами Парамаунта. – Отойди, пусть тебя хозяева кормят, я сама жрать хочу как собака. А в гостиной Гликерия услышала то, от чего у нее по спине пробежались мурашки. – Жрать после девяти вечера вредно! Хватит жрать! Женщина разинула рот. Арчибальд сел ей на плечо. – Я разрешу тебе съесть много орехов! – повторил попугай слова свекрови. Модестовна отмахнулась: – Нужны мне твои орехи как рыбке зонтик. Я лучше бутербродиками заправлюсь. – Сиди здесь и помалкивай! – не унимался Арчи. – А ты мне не указывай, – разозлилась Гликерия. – Куда хочу, туда и иду. Что ж мне, по-твоему, на голодный желудок спать ложиться? – Мамочка! – Да отвали ты! – выругалась Шухеровская. Арчи в долгу не остался: – Закрой клюв, корова! Где моя помада? Стерва кривоногая! А потом начался вышеупомянутый триллер. Гликерия Модестовна пересекла столовую, зашла в кухню и увидела следующую картину. Возле открытого холодильника стоит какая-то баба, тырит сок и – о боже! – держит в руках пистолет. Забыв о еде и вообще обо всем на свете, Шухеровская, моментально перевоплотившись в телохранителя, одним прыжком оказалась рядом с Розалией. Наталья вскочила от жуткого визга и отборного мата. Выбежав в коридор, она услышала доносившуюся с первого этажа возню и гул Гликерии Модестовны. Борьба проходила на кухне. Натка щелкнула выключателем и отскочила в сторону. Гликерия заламывала руку лежащей на животе незнакомке и громко вопила: – Наташка, я же говорила, что жизни Розалии Станиславовны угрожает опасность. Вы с Каткой мне не верили. Теперь смотри. Поймала с поличным злоумышленника. В дом к вам пробралась. Сволочь! С оружием! «Сволочь», она же «злоумышленник», подняла лицо и заголосила: – Чтоб тебя разорвало, гадина! Ты на кого руку подняла? Пусти меня! Натка выбежала вон. В гостиной она столкнулась с перепуганной Катариной. – Кто кричит? – Ой, Ката, Гликерия Модестовна грабителя поймала. – Где?! – На кухне. – Что? – Иди сама посмотри, лежит там, матерится, а рожа страшная. Уф! Я милицию вызову. Схватив Натку за руку, Ката влетела на кухню и похолодела. Гликерия Модестовна практически сидела на Розалии. – Вот она, голубушка, – с чувством проговорила Наталья. – Ката, скажи этой кретинке, чтобы немедленно меня отпустила. Натка насторожилась. |