Книга Кот, который любил Брамса, страница 8 – Лилиан Джексон Браун

– А вот ещё один синий, – настаивал Квиллер. Это оказался как раз грузовик с лопатами. Проворно выпрыгнувший из кабины человечек был одет в комбинезон и кепку с козырьком, едва ли не пол-лица закрывали нестриженые седые усы и бакенбарды.

– Это Сэм, он копает могилы. Шустрый старикан, правда? Ему девятый десяток, а он каждый день выпивает пинту виски – кроме воскресенья.

– Здесь всё ещё копают могилы вручную?

– Именно так. Сэм всю жизнь копает могилы, да и не только могилы. Это помогает ему держаться молодцом. Ого, взгляните-ка на небо! Собирается гроза.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил Квиллер. – Пожалуй, я поеду и попробую эти кулебяки. – Он бросил взгляд на запястье. – Не подскажете, который час? Я оставил часы дома.

– Обычное дело. Люди как сюда приезжают, так забывают надевать часы. Потом перестают бриться. А после начинают есть не снимая шляпы.

Квиллер ехал на запад, пока не увидел мигающую неоновую вывеску, тщетно пытающуюся спорить с ярким солнечным светом: «…ДА», «…ДА», «…ДА». Стоянка оказалась забитой машинами. Но ни одной синей. «Откуда у меня эти параноидальные мысли о синих грузовиках?» – подумал Квиллер. Ответом было знакомое покалывание на верхней губе.

Ресторан оказался двухэтажным зданием, которое давно нуждалось в покраске, новой черепице и гвоздях. Из вытяжки на окне тянуло жареной рыбой и копчёными гамбургерами. Внутри за столиками было полно народу, и сквозь густые клубы табачного дыма смутно виднелись красные, зелёные, синие и жёлтые кепки. По радио передавали музыку в стиле кантри, но её заглушали громкие разговоры и смех.

Квиллер сел у стойки, недалеко от человека с нашивкой департамента шерифа на рукаве и в твёрдой широкополой шляпе.

Из кухни вышел повар и обратился к помощнику шерифа:

– Ох и будет сегодня!

Широкополая шляпа кивнула.

– Ночью опять сторожили на дороге? Два кивка.

– Кого-нибудь нашли?

Шляпа мотнулась из стороны в сторону.

– Мы все знаем, куда отправляются эти типы.

Ещё один кивок.

– Но никаких доказательств.

Шляпа сделала отрицательный жест.

К Квиллеру подошла официантка, молча ожидая заказа.

– Парочку кулебяк, – попросил он.

– С собой?

– Нет. Съесть здесь.

– Две?

Квиллер утвердительно кивнул.

– Хотите, я придержу одну, чтобы не остыла, пока вы едите?

– Спасибо, не нужно.

Разговор за столами вертелся исключительно вокруг рыбной ловли, среди всего прочего много говорили о приближающейся грозе. Волнение на озере, цвет неба, поведение чаек, форма облаков, ветер – всё убеждало рыбаков-ветеранов, что гроза близко, несмотря на заверения местного радио.

Когда прибыли кулебяки Квиллера, оказалось, что они полностью занимают два больших овальных блюда. Каждая в фут шириной и три дюйма высотой, С хрустящей корочкой. Квиллер оглядел кушанье.

– Мне нужна вилка, – заметил он.

– Берите прямо рукой, – посоветовала официантка и исчезла на кухне.

Роджер не обманул. В пирогах было мясо, картошка и много репы, которая – если вкус не подвёл Квиллера, вместе с пастернаком – замыкала список ингредиентов. Он с трудом справился с половиной кулебяки, запивая каждый кусок жидким кофе, а остальное попросил упаковать навынос. С мрачным видом оплатил счёт и получил сдачу долларами, от которых пахло табачным дымом.

Кассирша, плотная женщина в туго обтягивающих джинсах и футболке с эмблемой Мусвилла, ухмыльнулась при виде его оранжевой кепки и поинтересовалась:

– Готовимся ко Дню всех святых, мальчик?

Глядя на её тыквообразную фигуру, он с трудом удержался, чтобы не съязвить в ответ.

Вернувшись домой с полутора пирогами в промасленной бумаге, Квиллер обнаружил там кое-что новое. Порванная сетка на двери была заменена, птичий помёт на веранде убран. В кухне стоял баллончик с жидкостью от насекомых. Возле магнитофона лежали новые кассеты. Зато исчезли его часы. Он хорошо помнил, что положил их на полочку в ванной, когда брился. Теперь их и след простыл. Это были дорогие часы, подаренные Ассоциацией антикваров на устроенном в его честь обеде.

Удивлённый и раздосадованный, Квиллер уселся, чтобы обдумать случившееся. Коко стал тереться о его ноги, а Юм-Юм прыгнула к нему на колени. Он рассеянно погладил её, заново прокручивая в памяти последние двадцать четыре часа.

Сначала осевшая могила. Она по-прежнему притягивала к себе кошек, и они снова и снова возвращались на свой наблюдательный пункт – подоконник в спальне. Затем шаги на крыше. Незваный гость явно направлялся к трубе, когда его спугнули свет и шум. Невероятный запах, который он почувствовал утром на почте. И почему Роджер отговаривал его посетить старое кладбище? Проспект Торговой палаты рекомендовал кладбище любителям истории, фотографам и художникам, которым нравятся надгробия девятнадцатого века.

А теперь ещё исчезли его часы. У него имелись другие, но те, что пропали, из золота и к тому же связаны с приятными воспоминаниями. Неужели доверенный слуга тети Фанни мог совершить кражу? Может, с ним был нечистый на руку помощник? Одному сделать столь много за короткий срок не так-то просто.

Размышления Квиллера были прерваны шуршанием шин по гравию – к дому медленно подъезжала машина. По тихому урчанию мотора было ясно, что авто из дорогих.

Кошки насторожились. Коко прошествовал на южную веранду ознакомиться с приехавшим. Юм-Юм спряталась под одним из диванов.

Вышедший из машины человек здесь, в северной глуши, производил пугающее впечатление. Он был одет в деловой костюм, явно сшитый на заказ, и белую рубашку со строгим полосатым галстуком. От мужчины исходил легкий запах дорогого одеколона. Длинное лицо поражало торжественностью выражения.

– Я полагаю, вы племянник мисс Клингеншоен, – обратился он к Квиллеру. – Я её адвокат…

– Что-нибудь случилось? – поспешно перебил Квиллер, испуганный его похоронным тоном.

– Нет-нет. У меня были дела тут поблизости, и я просто заехал познакомиться. Меня зовут Александр Гудвинтер.

– Входите, входите, пожалуйста. Я – Квиллер. Джим Квиллер.

– Знаю-знаю. Пишется через «в», – сообщил адвокат. – Я читаю «Дневной прибой». Мы все здесь читаем «Прибой», в основном для того, чтобы убедиться, как нам повезло, что мы живём в четырёхстах милях от городской суеты. Говоря о Центре и его окрестностях «там, внизу», мы имеем в виду не только географию. – Он, видимо, чувствовал себя в коттедже как дома, уселся на диван, под которым спряталась Юм-Юм, и поудобнее скрестил ноги. – Кажется, вот-вот разразится гроза. Они бывают здесь очень сильные.

Журналист уже понял, что все разговоры тут, на севере, следуя какому-то неписаному этикету, начинают с погоды.