Онлайн книга «Кот, который пел для птиц»
|
— Что за шум? — Это были её первые слова, когда она вошла. Коко завывал в знак протеста, и стены его темницы усиливали вой. Беверли осмотрела все комнаты, и Квиллер привлёк её внимание к пропаже этюдов с изображениями человеческих фигур. — Возможно, Дафна забрала их домой, — предположила она. — Я ей позвоню. Прибыл Роджер Мак-Гилеврэй со своей камерой, и Квиллер, забрав кота, незаметно удалился через боковую дверь. Ему не хотелось, чтобы в газете появились фотографии Коко и сенсационные статьи о коте-ищейке. Он упорно защищал тайну Коко. Удивительные способности кота были известны только двум людям, и оба они служили в правоохранительных органах. Даже Полли и Арчи ничего не знали о Коко-детективе, да и не приняли бы этого всерьёз. Квиллер и сам затруднялся объяснить природу загадочного феномена — разве что у нормальных котов сорок восемь вибрисс, а у Коко — шестьдесят. В тот же день новость появилась в газете. Шериф, говорилось в статье, выехал по звонку «соседа», увидевшего, что входная дверь открыта. Пропало несколько «произведений искусства». Незваного гостя «клюнул и прогнал» попугай, находившийся в здании. Сообщение поместили на третьей полосе, поскольку первая была занята. Центральное место отвели репортажу Роджера об открытии Центра искусств. Были названы имена двух лиц, выигравших в лотерее: Рональд Фробниц и Торнтон Хаггис. «Ха! — подумал Квиллер. — Второй везунчик тоже воспользовался вымышленным именем». На первой странице также напечатали его собственный ехидный материал о презентации даров в Фермерском музее: В субботу днём в музее Гудвинтера в Норт-Мидл-Хаммок толпа, состоявшая из 310 посетителей, выпила 450 чашек чая и осмотрела коллекцию из 417 предметов старины в стальном амбаре площадью 1800 квадратных футов, где 83 добровольца провели в общей сложности 2110 часов, составляя каталог экспонатов, принесённых в дар 291 жителем Мускаунти. «Это первый и последний раз, когда коллекция демонстрируется публике, — заявил представитель музея. — Поскольку эти единицы хранения потребуются для временных выставок в фермерском доме, новая система подскажет нам, что у нас имеется в наличии и где конкретно хранится каждый предмет». Компьютеризованный каталог был создан благодаря пожертвованиям граждан и дотации Фонда Клингеншоенов. Копии каталога можно приобрести за небольшую плату, необходимую для покрытия расходов на ксерокопирование. За такую же цену дарители предметов быта могут получить к ним доступ для фотографирования. Все дары не облагаются налогом. По просьбе Квиллера под материалом не стояла фамилия автора. Не было подписи и под фотографиями, запечатлевшими менеджера музея, стальной амбар и посетителей у стола с угощением. Репортаж о музее сопровождался чем-то вроде стихотворения, заключённого в фигурную рамку: НОСТАЛЬГИЯ Двадцать четыре стула с ножками, Десять стульев, у которых не хватает ножки, Граммофон с пластинками Карузо, Семь флагов с 48 звёздами, Складной операционный столик доктора. И четыре белых эмалированных ночных горшка. Тридцать девять надбитых фарфоровых чашек, Пять стеганых одеял ручной работы в пятнах, Две заплесневелые деревянные стиральные доски, Женская шляпка с вылинявшими перьями страуса, Форма медсестры образца 1910 года. И три ночных горшка, окрашенных под гранит. Два крючка с перламутровыми ручками для застегивания пуговиц, Коробочка с 207 открытками, надписанными вручную, Пять школьных парт, на которых вырезаны инициалы, Шесть с половиной пар сапожек со шнуровкой, Грелка без пробки. И два ночных горшка в синюю крапинку. Коробка со 145 фотографиями, на которых неизвестно кто запечатлён, Три опасные бритвы, Пара мужских гетр из серой замши, Куртка с меховой подкладкой, изъеденной молью, Набор хирургических пил и скальпелей. И один подлинный беннингтонский ночной горшок. Хотя Квиллер старательно обходил стороной редакцию газеты в тот понедельник днём, ему сообщили, что там творилось. Телефонные линии были перегружены из-за звонков возмущённых читателей, так что телефонная компания сократила обслуживание газеты, дабы не ставить под угрозу всю телефонную сеть округа. Менеджер музея, недавно поселившийся в Пикаксе, требовал увольнения виновного, не подозревая о том, что «Всякая всячина» обязана своим существованием Фонду Клингеншоенов. Была созвана редакционная летучка, чтобы обсудить создавшееся положение, но редакторы и остальные сотрудники газеты устроили автору овацию стоя, и совещание завершилось взрывом оглушительного хохота. Во второй половине дня Квиллер сидел в павильоне с сиамцами, обложившись журналами, как вдруг внимание его привлекла внезапная перемена в поведении кошек. Вытянув шею и навострив уши, они пристально смотрели на дорожку, ведущую к Центру искусств. Через несколько минут захрустел под чьими-то ногами гравий, и Квиллер пошёл взглянуть, кто нарушил границу его владений. И тут из-за поворота дорожки показался пухленький маленький мальчик. Квиллер не особенно жаловал малолеток. — Что-нибудь ищешь? — резко спросил он, уперев кулаки в бока. — Просто слоняюсь вокруг, — дружелюбно ответил мальчуган с невинным выражением лица. Это был один из упитанных белокурых и румяных сорванцов — из таких в Мускаунти потом вырастают великаны. — Что это такое? — спросил он. — Что именно? — Эта штука со стеклянными экранами вокруг. — Это павильон. — О… Как пишется это слово? — Квиллер произнёс его по буквам, а мальчик внимательно изучил строение и объявил: — Это октагон. — Что?! — Ну, у него восемь сторон. Это было так забавно, что Квиллер утратил всю свою воинственность. — Как тебя зовут? — Калверт. — Калверт? Твой отец — инженер-дорожник? — Он фермер. Мы живём на Бейс-лейн. — Как его имя? — Ролло Макби. — Я его знаю, — сказал Квиллер. — Как и твоего дядю Бойда. Мы встречались в кафе. А что ты здесь делаешь? — Меня послала мама. Я отнёс суп и рисовый пудинг миссис Коггин. Ей за девяносто. Но у неё нет сенильного слабоумия. Тут Квиллер пришёл в такой восторг, что пригласил мальчика в павильон и познакомил с кошками. — Я никогда таких не видел, — объявил Калверт. |