Онлайн книга «Ж… замечательных людей»
– Завтра пойдешь отрабатывать жратву, – сказала я Ронскому. На студии нас ждал мужик в тренировочном костюме. – Меня зовут Фрэнк. Я – тренер, – представился он. – Можно посмотреть вашу собачку? Ронский покорно терпел, пока Фрэнк заглядывал ему в пасть и уши. – Нормально. Он обучен каким-нибудь командам? Я перечислила жизненные достижения Рон-ского: «сидеть», «лежать», «дай лапу», «чтоб ты сдох!» (при этом мой питомец валится на спину, подкатывает глаза и начинает хрипеть). – Правда, он глухой и понимает только язык жестов, – пояснила я. Фрэнк сдвинул кепку на затылок. – Интересно. А еще что он умеет? – Может сделать «По приютам я с детства скитался». Я вытащила из кармана конфету, и Ронский тут же сделал трагическое лицо, сел на попу и замахал передними лапами. – О, то что надо! Внутри съемочного павильона царил хаос. Штук десять разнопородных собак гавкали, чесались и заглядывали друг другу под хвосты. Ронский заметил в толпе аппетитную пуде-лицу. Я дернула поводок. – К ноге! Он растерянно посмотрел на меня: «Мама, там же девочки! Там любовь!» – Какая тебе любовь? Ты же кастрированный! Ронский трагически передохнул: «Ах, да. Я забыл». На Зэке была белая куртка, высокие колпак и белоснежный фартук. Он должен был играть графского повара, которому поручено накормить хозяйских собак. – Мардж, привет! Я смутилась. Он был такой открытый, праздничный, накрахмаленый. А я всю дорогу репетировала, как сухо поздороваюсь и пройду мимо. Молчать было неудобно. – Как карьера? – спросила я. – Хорошо. Вчера фашиста играл, сегодня повара, а завтра буду Рим разрушать. Мне только что агент позвонил: HBO телесериал снимает, и им нужны вандалы. Я как раз подхожу, у меня даже опыт работы имеется. Зэк рассказал, как у них в школе засорился женский туалет, и во дворе поставили пластиковую кабинку. Забравшись на верхний этаж, они с пацанами дождались, когда директриса вошла внутрь, и скинули на крышу кабины шарик с водой. Крышу проломило, директриса без трусов выскочила, а эти негодяи засняли все на камеру. – Ну вы козлы! – Знаешь, как меня папка ремнем отходил? А потом еще из школы отчислили. Все вернулось на круги своя. Мы с Зэком болтали и хихикали – точь-в-точь как раньше. Не пойму я этого мальчишку. То он сильный и безумно очаровательный, а то серый и протухший. Но себя я понимаю еще меньше… Зачем я потащилась на эти дурацкие съемки? Нервных потрясений захотелось? Фрэнк позвал собачников к себе. Режиссер объяснил диспозицию: – Здесь у нас графская кухня, здесь повар, он варит обед. В открытую дверь вбегают собаки, рассаживаются вокруг повара… Все знают команду «сидеть»? – Все… – Отлично. Потом цирковые собаки показывают номера и требуют в награду собачьи консервы. Остальные сидят смирно для массовки. Понятно? – Понятно… Звуковики выставили микрофоны, включились юпитеры. – Мотор! Собачья свора ворвалась в кухню. – Сидеть! Сидеть! – зашипели владельцы. Я помахала Ронскому рукой, и он сел вместе с остальными. Но тут ему вспомнилось, что он давным-давно не мыл свои причиндалы. – Стоп! Стоп! – заорал режиссер. – Это что?! Ассистенты и звуковики давились смехом. Я подошла к Ронскому и схватила его за шкирку. – Сядь по-нормальному, сукин сын! Он поглядел на меня беспорочными глазами: «Пардон, зачесалось!» – Мотор! Все заново: собаки бегут, рассаживаются. На этот раз попу Ронского захотела понюхать сексапильная пуделица. – Стоп! Это чья собака? Я выступила вперед. – Моя. – Уберите! Она всех отвлекает. Фрэнк прошептал несколько слов на ухо режиссеру. – Хм, сирота, говоришь? Давай его отдельной сценой. Собак еще раз прогнали туда-сюда. Наконец нужное количество дублей было снято. Пу-делица показала сальто, бульдоги станцевали полечку. – Где этот ваш… как его? – сказал режиссер. Я поставила Ронского под юпитеры. – Ну, можешь показать сиротку? При виде конфетки, глаза Ронского наполнились слезами, губы задрожали, а лапки потянулись за милостыней. – Класс! Еще раз прогоняем. Мотор! И на этот раз все пошло чудесно: Ронский подбежал к Зэку, сделал «сиротку» и получил миску с консервами. – Круто! – шепнул режиссер и выставил сжатый кулак. Он не знал, что это наша команда «чтоб ты сдох!» Ронский выронил из пасти корм, упал на спину и захрипел. – Отравился, – констатировал Зэк. Режиссер сказал, что Ронский вряд ли попадет на экран. – Да ладно, не расстраивайся! – утешал меня Зэк. – Пошли лучше обмывать дебют. Я смотрела на него и не могла понять, чего он хочет. Я ведь «больная мозоль»: какой смысл надавливать на нее? И все равно пошла с ним – не смогла отказаться. Я бросила машину на стоянке и мы отправились в кабак. Если бы Пол узнал об этом, он бы меня прибил. Вернее, развернулся и ушел. У всего есть свое объяснение. Я пошла пьянствовать с Зэком по двум причинам. Во-первых, нам нужно было превратить «почему» в «потому что». А во-вторых… ну ведь приятно, когда за тобой ухлестывают красавцы! В баре было душно и весело. Пианист бренчал хиты 1980-х, общество с энтузиазмом подпевало, а мы с Зэком сидели в углу и сражались на зубочистках. Я победила и потребовала исполнять желание. Зэк погладил мою коленку под столом. – Это? – Сейчас по мозгам получишь! – рявкнула я. Зэк справедливо полагал, что мало кто в больном уме и нетрезвой памяти может устоять перед ним. Пришлось срочно припоминать его грехи. – Я вообще-то тебя ненавижу. Ты трусливый, неблагодарный шантажист, пьяница и мелкий уголовник… Зэк слушал меня, подперев щеку рукой. – Ты такая смешная – пытаешься разгневаться, только не помнишь, как это делается… – Еще как помню! – Мардж, не разводись со мной! Я аж поперхнулась. – Это еще почему? – Да не нужен тебе этот адвокат! Он правильный и скучный, а за мной вся полиция графства гонялась. Обо мне интересно думать. |