Онлайн книга «Банда 6»
— По-моему, он головой и повредился, — заметил Пафнутьев. — Смешно, — кивнул Худолей. — Остроумно. Но не по делу. Смотри, Паша, что происходит... Паспорт, в нем, естественно, прописка, письма с обратным адресом. Из дома письма. Время, всегда работает время. Или на тебя, или против. Время никогда не бывает нейтральным, оно всегда на чьей-то стороне. Если так сложилась жизнь, что пришлось убить человека, то позаботься, дурак бестолковый, чтобы не сразу, не сразу бы узнали, кто убит, как, зачем. Разве можно в кармане жертвы оставлять такие вещи, как паспорт, письма? Ни в коем случае. И время, как активный участник всех наших дел, всех наших побед и поражений, таких оплошностей не прощает. И ты, Паша, как работник правоохранительных органов, тоже подобной небрежности в работе прощать не должен. Ни при каких обстоятельствах. Пафнутьев выслушал Худолея с напряженным вниманием, словно ожидал, что тот вот-вот скажет нечто важное, существенное, но, не дождавшись, лишь молча кивнул. Вынув из кармана коробочку сотового телефона, повертел ее в руке, колеблясь. — Звоню Шаланде. Он, конечно, спит, но... Как думаешь, не обидится? — Конечно, обидится. — Звоню, — решился Пафнутьев и набрал номер. — Шаланда? — громко прокричал он, едва услышал хриплый со сна голос. — Доброе утро, Шаланда! Пафнутьев тревожит. — Кошмары меня тревожат, а не Пафнутьев. — Что снилось? Какие видения посетили тебя весенней лунной ночью? — Трупы. — Сон в руку. — Что ты хочешь сказать? На что намекаешь? — Ни на что, Жора, — устало проговорил Пафнутьев. — Ни на что намекать просто нет сил... Говорю открытым текстом — труп. — Третий?! — Я не считал, Жора... Может быть, и третий... Не помню. — Ну, как же, — Шаланда всерьез принял ерничество Пафнутьева, — сам хозяин, Объячев, бомж... А теперь кто? — Строителей в доме помнишь? — Что, оба?! — Нет, один. Второй исчез. — А мои ребята... — Очень хорошие ребята. Они всем понравились. Спокойные, рассудительные, по ночам не шумят, отдыхают. — Упустили?! — Не то чтобы злонамеренно, но если взглянуть на суть происшедшего... То да, я с тобой согласен. Упустили. — А ты уж и рад? — обиделся Шаланда. — Мы тут просто все падаем от веселья... Сильный удар сзади по голове. Потом убийца завернул труп в одеяло и засунул под кровать. Там его Худолей и нашел. — Что-то подозрительно часто твой Худолей возникает во всех дырах, — проворчал Шаланда, чтобы хоть как-то скрасить досаду. — Бессонница у него, — еще раз куснул Пафнутьев. — Сказать ему, чтоб не возникал? — Да ладно тебе, — Шаланда, наконец, проснулся. — Что требуется? — Облава. — Кого ищем? — Вулых Васыль Мирославович. Тридцать пять лет. Прописан... Записывай, — и Пафнутьев тут же, не поднимаясь с кровати убитого, продиктовал Шаланде все, что успел к этому времени узнать об исчезнувшем строителе. — Худощав, небрит, светлая щетина, рост около ста семидесяти, не больше, невысокий такой паренек. Одет, как может быть одет житель Западной Украины на заработках в средней полосе России. Нечто мятое, заношенное, может быть, спортивное. — Кроссовки, — подсказал Худолей. — Вот Худолей подсказывает, что на нем должны быть кроссовки. — Светлые с голубой полоской поперек. — Светлые с голубой полоской поперек, от шнурков вниз, — послушно повторил Пафнутьев, прекрасно понимая, как корежится Шаланда от одного только упоминания имени эксперта. — Худолей вот добавляет... Не исключено, что кроссовки надеты на босу ногу. — Убегая, надел, наверное, носки, — проговорил Худолей. — Холодно, все-таки. Это он в доме расслабился. И это... Вещи, при нем должны быть вещи, — напомнил он Пафнутьеву. — Худолей говорит, что при Вулыхе должны быть вещи — рюкзак, спортивная сумка... Маловероятно, но не исключен чемоданчик. — Вряд ли, — протянул Худолей. — Чемоданчиками нынче уже не пользуются. Страна проехала чемоданчики. — О боже, за что?! — простонал в трубку Шаланда. — Худолей говорит, что надо бы взять под контроль вокзалы, аэропорт, автостанции, — продолжал куражиться Пафнутьев. — Скажи своему Худолею... Скажи Худолею, — закипел Шаланда. — Знаешь, что скажи... — Может, я ему трубку передам? — Скажи, чтоб не учил ученого, а съел... Он знает, что нужно съесть, — сдержался в последний момент Шаланда и положил трубку. Солнце поднялось над кромкой леса и сквозь продолговатое окно у самого потолка проникло в подвальную комнату. Не такая уж она оказалась и подвальная — окно есть, воздух свежий, тепло и тихо. Неплохо устроились строители, если уж хватило у них терпения, не получая денег, продержаться здесь больше года. Солнечный квадрат мерцал на противоположной от окна стене, создавая в комнате красноватые сумерки. Висящая на шнуре лампочка оказалась как раз в солнечном луче, и тоненький раскаленный волосок можно было различить на фоне темной стены. — Что же здесь произошло этой ночью? — бормотал Пафнутьев, в который раз оглядывая пустоватую комнату. — Что же здесь все-таки произошло? — Понимаешь, Паша, я мог бы сказать, — Худолей присел на кровать напротив. — Объяснение, вроде бы, напрашивается само собой — напились, подрались, один изловчился другого чем-то по затылку садануть, а увидев, что приятель мертв, дал деру. Но мы не можем, Паша, не имеем права не учитывать других событий, которые разгулялись в этом злобном доме. Убит хозяин, причем убит многократно, повешен бомж, или сам повесился от безысходности существования. Перед нами лежит бедный строитель с расквашенным затылком. Это что — все случайности, или тянется цепочка, неразрывная, прочная, с намертво сцепленными звеньями? — Для случайностей слишком много закономерностей, — пробормотал Пафнутьев слова не совсем понятные, но обладающие какой-то неуловимой убедительностью. — Ты думаешь? — переспросил Худолей, пытаясь понять скрытый смысл пафнутьевских слов. — Вообще-то да, — согласился он, и невозможно было догадаться — действительно ли осознал глубину мысли Пафнутьева или же просто решил не перечить начальству. — Знаешь, я не удивлюсь, если еще будут трупы, — сказал Пафнутьев слова, более понятные. — Я тоже, — быстро согласился Худолей. — Даже удивлюсь, если на следующее утро обнаружится, что все живы. — И кого бы ты определил в кандидаты? — Даже и не знаю. Ум меркнет. Если бы ты у меня об этом же спросил вчера... Строителя, — Худолей кивнул на труп, — я бы ни за что не назвал. Они были вне игры. У них нет здесь ни имущественных надежд, ни затронутого самолюбия, ни путаных отношений с кем бы то ни было... И вот, пожалуйста. А что этот странный тип по фамилии Вьюев? На каких ролях он здесь? |