Онлайн книга «Ставок больше нет»
– Спасибо! – многообещающе глядя на старшего, сказала Аня и, подхватив Скопцова под руку, потянула его в сторону ближайшей остановки. – Пошли! – Кто это такой? – спросил Василий, когда они отошли немного. – Никто, – ответила Аня. И в голосе ее прозвучала нешуточная злость. – В самом деле – никто. Так что Василий решил расспросы не продолжать – отложить до лучших времен. Оглянувшись на ходу, он еще успел увидеть, как омоновцы направляли "это" прямо в противоположную от них с Аней сторону и придавали ему ускорение с помощью собственных ботинок и прикладов автоматов. "Не перестарались бы ребятишки", – подумал Василий. – Вася! – Скопцов тряхнул головой, поднял глаза. Перед ним стоял Валера. – Ты чего это, уснул, что ли? – Нет, – ответил журналист. – Просто задумался. "Хотя и поспать бы сейчас не мешало..." – это он уже вслух говорить не стал. – Что там у нас? – Василий с ходу включился в работу конце концов, ведь не для совершения моциона они сюда тащились через полгорода! – Пошли, сам посмотришь! – Программист поманил его за собой. Вообще-то Скопцов никогда не был большим знатоком компьютеров. Так, в разумных, необходимых для его работы пределах. И все то, что сейчас увлеченно объяснял Валера, тыча пальцем в экран монитора, было ему по большей части просто непонятно. – Слушай, а нельзя ли по-человечески? – наконец не выдержал и взмолился он. Наткнувшись на непонимающий взгляд Валеры, пояснил: – Так, чтобы хоть что-то понятно было. – Да-а... – Программист только покачал головой. – Попробую. Хотя и не обещаю. Смотри сюда. Он опять ткнул пальцем в какую-то змею, пересекающую экран. – Вот это – голос основного, кавказца. – Он не кавказец, – зачем-то поправил его Василий. – Не суть. Так вот, это его голос. Понимаешь? – Понимаю, – признался Василий. А чего тут не понять? – А вот это, – теперь программист указывал на какие-то неровные, ломаные кусочки, – голос второго. Ну, который о помощи просит. При этих словах он виновато покосился в сторону Анны – перед тем как приступить непосредственно к работе, Скопцову пришлось посвятить Валеру в суть возникшей проблемы и некоторых, хотя и не особенно подробных объяснений избежать не удалось. – Ну и что? – поторопил отвлекшегося программиста Василий. – А то, что его голос идет в записи! – Как в записи?! – переспросили и Скопцов, и его спутница в один голос. – Обыкновенно... – Валера даже слегка растерялся. – Записали несколько фраз, а потом делали из них нарезку, меняли слова местами, создавая иллюзию того, что он каждый раз говорит по-разному. А на самом деле эти его фразы были записаны в течение трех-четырех минут. – Ты уверен в этом? – уточнил Василий. – Я разложил звукоряд на составляющие. Отсеял все лишнее, усилил фоновые шумы. И получилось, что человека, который просит о помощи, записывали в помещении в то время, когда где-то неподалеку играла музыка. И запись длилась ровно столько, сколько шла одна песня. Вот, слушай. Валера что-то включил, два раза щелкнул "мышкой", и из колонок пошла музыка. Михаил Круг пел свой "Владимирский централ". – В среднем обычная песня звучит три – три с половиной минуты. Вот и думай, – добавил Валера. – И еще одно... – Что? – вскинулся Скопцов. – Запись явно сделана на очень хорошем специальном оборудовании, а не на дедушкином кассетнике. И делал ее специалист. Возможно, профессиональный оператор – вон как четко сумел "нарезку" сделать. Вот оно! Теперь все стало на свои места! Определилась природа и этого шума "за кадром". Кроме того, теперь Василий совершенно точно знал, почему вся эта история с заложником с самого начала вызывала у него сомнение. Возня с заложником – дело муторное, неблагодарное и... затратное. Его надо похитить, отвезти и спрятать в отдаленном месте, где нет любопытных соседей, всюду сующих свой нос, и куда не заявится неожиданно кто-нибудь из близких друзей похитителей, не посвященных в подробности проводимой акции. Его надо кормить и охранять. При этом неминуем личный контакт похитителей и их жертвы. А это тоже чревато. Между похитителем и похищенным возникает какая-то ментальная, что ли, связь. Они как бы оказываются в одной лодке, их связывает общий интерес. Оба хотят быстрее получить деньги, если, конечно, само похищение было затеяно не с далеко идущими политическими целями. Один – для того, чтобы немного или много обогатиться. Второй – чтобы выйти на свободу. Но вот здесь и наступает самое главное. Чем дольше заложник находится в плену, тем больше он узнает о своих похитителях. Вольно или невольно, но у него в памяти откладываются или имена, или клички, или он запоминает место, откуда его вывозят и куда привозят. Вообще, появляется масса мелких и на первый взгляд несущественных деталей, которые позволяют специалистам в ходе допросов после освобождения со стопроцентной уверенностью "вычислить" преступников. Таким образом, заложник изначально обречен. Он нужен только до тех пор, пока не решен вопрос с выкупом. Принять участие в переговорах, разумеется, по телефону. Подстегнуть неповоротливых родственников. А потом его заставляют замолчать навсегда... Современная криминальная статистика бесстрастно свидетельствует – если заложника не удалось освободить в процессе спецоперации правоохранительных органов, он обречен. Разумеется, если похищение изначально не было инсценировано самим похищенным для повышения собственной значимости в глазах окружающих. В этом случае, когда в акциипринимал участие специалист звукозаписи со своей аппаратурой, не было необходимости держать заложника вообще. Его достаточно было просто похитить, в течение нескольких минут сделать звукозапись, а потом... устранить... В том самом смысле, в котором обычно употребляется это слово авторами детективных романов. Значит... Василий посмотрел на Анну. И, наверное, было в его взгляде что-то такое... Женщина встрепенулась. – Что-то не так? – встревоженно спросила она. – Да нет, – отозвался Скопцов, переглянувшись с Валерой. – Все идет как раз так, как и должно. – Вася, не темни! – требовательным тоном сказала Анна. – Что-то случилось? Ну что же... Рано или поздно, но только ей все равно придется об этом сказать. И, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, Василий произнес: – Аня, твой муж... Он мертв. Она поверила сразу. Василий видел это по глазам. Не потому, что хотела в это верить, а потому, что сама ожидала чего-то подобного. – Прости, но он мертв из-за того... что мы не передали деньги вовремя? |