Онлайн книга «Народная диверсия»
|
– Скажи, сестренка, есть у вас в конторе какой-нибудь не особо нужный вам манекен? – Что? – Глаза Настены округлились. – Тебе-то зачем манекен, Строгов? – А затем, Кашкина, – в тон сестре ответил Владимир, – что решил я на него свою одежду на ночь надевать. – Одежду? Зачем? – Насть, ну, это долго объяснять. Короче, колись: можешь мне манекен подарить? Может, у вас есть какой ненужный-завалящий? Сестра подумала. – Ну, есть вообще-то. Продать его не можем, там брак: нога не крепится к туловищу. Думали мастера вызвать, чтобы починил, так где ж такого мастера найти, который в манекенах разбирался? У нас, сам знаешь, легче компьютер починить. – Вот! И не нужно вам его чинить, подари этого Джона Сильвера мне. – Какого Джона Сильвера? – Эх ты! «Остров сокровищ» в детстве читала? А, ладно... Так вот, я готов избавить вас от бракованного манекена. – Володька! Ну, правда, зачем тебе манекен? Ну, скажи! – заканючила Настена. – Лиде подарок хочу сделать, с приколом. – Вот здорово! Расскажешь потом, как она отреагировала? – Спрашиваешь! – Ну, тогда пошли... На складе было штук сорок этих самых манекенов – женщин, мужчин и даже детей. Все они были обнажены и даже лысы. Настя подвела брата к одному, лежащему в стороне прямо на полу. – Вот... У него что-то с креплением... Слушай, а может, ты его нам починишь? Тогда с меня – бутылка лимонада и шоколадка для твоей Лиды. – Сейчас! Размечталась. Нет, Кашкина, чинить я его не буду, он мне именно таким и нужен. Так что, отдаешь? Настя вздохнула и махнула рукой: – Бери, что с тобой делать? Все равно его списывать придется, кому нужен манекен-инвалид? Он здесь уже полгода валяется... * * * Калитку открыл Егорыч. – О! Володя! А мы тебя ждем. Дарёна щи варит, сало солит, а я вот убираюсь тут... Зарезали поросенка-то, да... Макариха немного мяса взяла, и Угорцевы взяли. Остальное я в Дубровино отвез, там продал... Ты заходи, заходи, сейчас ужинать будем. Внучка моя такие щи варит, что язык проглотишь! Столько зелени туда кладет – и петрушку, и укроп, и базилик... И эти... стрелки чеснока. Ты такие щи никогда не ел! Владимир подошел к крыльцу. Возле него стоял большой медный таз с кровью. – Вон сколь натекло, – кивнул на таз Егорыч. – Кровь я тебе в ведро солью, а кости в погребе лежат, тебя дожидаются. Ну, ты чего встал-то? Давай проходи... Они поднялись на крыльцо, зашли на веранду, Владимир сбросил сандалии. На веранде стояла газовая плита, в которую газ подавался из баллона, спрятанного в специальном отсеке. На плите дымилась большая кастрюля, из нее шел такой аромат, что просто слюнки текли. Рядом с плитой был разделочный стол, за которым работала Даша. Она резала зелень на большой самодельной доске, выструганной, похоже, Егорычем, потом сбрасывала ее в кастрюлю. – Здравствуй, Даша, – сказал Владимир. – Здравствуй, – кивнула в ответ девушка, – я сейчас... Щи почти готовы... – Да я не голоден, – начал было отнекиваться гость, но дед Егорыч аж руками на него замахал. – Ты что?! Не голоден он! Ты еще стряпню моей Дарёнки не пробовал. Садись к столу, отказаться всегда успеешь. Я пойду тебе кости поросячьи в мешок соберу. – Вы расскажите, Егорыч, что сегодня на стройплощадке было? – На стройплощадке? А нету теперича никакой стройплощадки! – радостно сообщил старик. – Сегодня опять городские понаехали, шумели там, на берегу, орали друг на дружку, а уж как матерились! Я думал, морды будут друг дружке бить. Да... Потом, слава богу, уехали. Опосля обеда приехала грузовая машина, привезла новую будку, похоже, для сторожа. А больше ничего там и нету. – Как это нет, дедуля? – встряла в разговор Даша. – Самого сторожа тоже посадили – молодого мужчину, я сама видела... – А как же это я проглядел-то? Ой, вот беда! Старею, брат... – Егорыч горестно покачал головой. – А забор, я слышала, теперь основательный поставят, из плит таких... не знаю, как назвать... – Бетонных? – подсказал Владимир. – Ага, из них. Несколько штук уже привезли, и подъемный кран там на берегу был, теперь, правда, уехал. И сторож теперь с ружьем будет сидеть. – Да когда ж они все это успели, окаянные?! – возмутился старик. – Я недавно на озеро ходила, видела. А ты, дедуля, еще днем был. – Да, теперича, похож, все серьезно, раз с ружжом-то! Пальнет ведь, в случае чего... – Может, еще и не пальнет, – усмехнулся Владимир, – может, не успеет. – А я слышала, как один из городских – такой в костюме, солидный – кричал кому-то, показывая на наши дома: «А эти почему еще здесь? Я же велел всех отсюда выселить? Мне что, ОМОН сюда вызывать?!» Старик с внучкой вопросительно посмотрели на гостя. Владимир почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Значит, ОМОН... Против семнадцатилетней девчонки и ее деда, против стариков Угорцевых. Даже против Макарихи и ее больного сына. Владимир представил, как крепкие, рослые ребята в пятнистой форме с масками на лицах будут выталкивать этих бедолаг из их домов, выкидывать их барахло на улицу. А потом пойдет бульдозер... Он встал. – Э нет, мил-человек! – Егорыч подскочил к гостю и надавил ему на плечи, заставляя сесть. – Война, как говорится, войной, а обед по расписанию. Так еще у нас в армии было... Пока щей не отведаешь, никуда не отпустим. Дарёна, скоро там твоя стряпня готова будет? Щи действительно оказались до обалдения вкусными. С домашней сметанкой, с горячим – только из печи – хлебом. За обедом Егорыч балаболил не переставая: – У нашей Лайки сегодня праздник, сегодня ей свеженькие косточки перепали! А Макариха ножки взяла на холодец и печенку... А Угорцевы вырезку взяли, тоже щи варят и котлеты крутят... Володь, а на кой ляд тебе кости сдались? – Чувствую, пригодятся... – Дедуль, не пытай гостя, – Дарья улыбнулась, посмотрев на Владимира, – дай ему поесть спокойно. – А я что? Я ничаво... Ты кушай, Володь, кушай... Когда подошло время чая, гость достал купленную в городе в подарок хозяевам коробку шоколадных конфет. – Ой, зачем ты? – всплеснула руками Даша. – Поди, больших денег стоит!.. – Дают – бери, а бьют – беги, – философски рассудил Егорыч, освобождая место на столе для конфет. – А ну-ка, Дарёна, плесни мне чайку покрепче!.. После обеда Владимир поблагодарил гостеприимных хозяев за угощение, сел в машину и уехал в лес, в избушку. Даша хотела дать ему с собой еды, но он отказался: нечего людей объедать. Он купил себе в городе кое-что съедобного: большую бутылку кваса, сухарей, сыр, хлеб. Все это лежало у него в машине. Ведро с кровью он тоже не взял: его в машине не повезешь, расплещешь по дороге. И кровь, и мешок с костями он попросил хозяев оставить у калитки и перед тем, как отправиться спать, калитку открыть. Егорыч и Даша недоуменно переглянулись, но возражать не стали. |