Онлайн книга «Жить на свете стоит»
|
«Ну, от скромности вы явно не умираете, господин великий строитель», – хмыкнула про себя Ника и вышла из лифта следом за Максимом. Кабинет его оказался совершенно не таким, как представляла себе Стахова. Ей почему-то виделся черно-белый интерьер, внушительный длинный стол в окружении кресел, какие-то макеты в застекленных витринах вдоль стен. Ничего этого не обнаружилось. И цветовое решение в кабинете тоже позабавило и удивило Нику. Стены оказались нежно-голубыми, мягкие диваны и пара кресел возле круглого журнального столика – желтыми, а стол, за которым работал хозяин, не был устрашающе-огромным. Обычный письменный стол с местом для ноутбука, большое офисное кресло без каких-то излишеств. А вместо ожидаемых макетов или фотографий готовых объектов – пара картин, на которых Ника с удивлением опознала пражские улицы. Она мечтала побывать в Праге, собирала фотографии и картины с видами этого города, поэтому узнать популярные пражские места смогла без труда. – Откуда у вас страсть к Праге? – вырвалось у нее, когда она заметила, что и на стоявшей возле ноутбука кружке имеется изображение Карлова моста. – Я бы не назвал это страстью, – жестом предлагая ей присесть в кресло, ответил Гавриленко. – Скорее, это сыновняя любовь. – Сыновняя? – Я учился в Пражском университете и несколько лет прожил в Праге. Ника почувствовала себя глуповато – буквально пару часов назад она внимательно изучала пресс-портрет Максима Гавриленко, и там, естественно, была информация о его учебе в Праге. «Лохушка», – обругала себя Ника и вынула из сумки диктофон: – Вы не возражаете, если в параллель к записи я включу диктофон? Не все успеваешь набросать ручкой. – Совершенно не возражаю. Разговор как-то плавно вошел в нужное русло, и Ника перестала замечать окружающее – так бывало всякий раз, когда она увлекалась собеседником и получала не только нужные ответы, но и удовольствие от беседы. Гавриленко, отвечая на вопросы, попутно рассматривал журналистку. В этой Стаховой было что-то такое, что притягивало его. Вот она, чуть прикусив губу, выводит в блокноте странные значки, рисует стрелки, кружочки, соединяет их одной ей понятным образом, замирает, словно оценивая работу, снова чертит что-то. В одну из таких пауз Максим вдруг задал ей вопрос: – Скажите, Вероника, вы ведь не москвичка? Рука Стаховой замерла над листом: – Что, простите? – Вы ведь не из Москвы? – А что – до сих пор заметно? – в ее тоне прозвучала растерянность, и Максим улыбнулся: – А вы хотите это скрыть? – Нет, но… странно, что вы спросили. Я несколько лет живу здесь и уже как-то отвыкла от таких вопросов. – Мне просто показалось, что вы внутри себя не столичная штучка. – Н-да? Это почему же? – Она прищурилась и убрала выбившуюся прядь волос, заправив ее за ухо. – В вас чувствуется какая-то простота, которой не было в тех журналистах, с которыми я общался. – Это плохо? – Нет, что вы! Мне это нравится, я потому и решил проверить догадку. – На самом деле я из Омска, там родилась, там училась и работать начинала. Это уж потом, когда стало тесновато, решила перебраться в столицу. – Может быть, сделаем перерыв, выпьем кофе? – предложил Максим и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку интеркома: – Алия, сделайте нам, пожалуйста, кофе. – Если можно, мне лучше чай, – попросила Ника, – я не пью кофе после обеда. – Отлично. Алия, кофе мне, а девушке чай. – Зеленого нет, Максим Алексеевич, – плеснулся из интеркома мелодичный голос с едва уловимым акцентом. Максим вопросительно посмотрел на Стахову. – Черный подойдет, – улыбнулась она. Гавриленко повторил эту фразу секретарше и отпустил кнопку. – Не поддаетесь общему увлечению здоровым образом жизни? – Отчего же… просто не люблю зеленый. Да и какая, в сущности, разница? Зеленый – это тот же черный, просто молодые побеги. – Тоже верно, – рассмеялся Гавриленко, – но сейчас модно пить именно зеленый, заниматься йогой и не есть после шести. – Ну, это кому как! Мне не так часто удается не ужинать после шести, работа не позволяет. Прихожу домой – и к холодильнику. – А вы чем-то увлекаетесь? Надеюсь, что не спросил ничего запретного! В ее глазах мелькнуло удивление: – Сейчас уже непонятно, кто кому дает интервью. – Я не хотел вас обидеть. Просто, раз уж у нас перерыв, то почему бы не узнать интервьюера поближе? Так все-таки? Ника помолчала. Этот человек оказался совершенно не таким, каким она представляла, идя сюда. Тот Гавриленко, о котором она читала в Интернете, вряд ли стал бы задавать вопросы журналистке, да еще такие – затрагивающие ее личную жизнь. – Вы, наверное, сочтете меня странной… Если остается время, я шью мягкие игрушки. Гавриленко от удивления замер – ожидал чего угодно, но не этих слов. Образ Ники никак не вязался в его представлении с мягкими игрушками. Если бы она призналась, что в свободное время гоняет на мотоцикле, это произвело бы на него гораздо меньшее впечатление. – Игрушки? – медленно повторил он, проверяя, не шутит ли она, и Ника подтвердила: – Да. Маленькие такие, с ладонь. Это у меня с детства. Мама как-то купила книгу с картинками и выкройками, и мне в душу запал котенок оттуда. Крошечный, с мизинец всего. Я его пыталась сшить около месяца, столько ткани перепортила – ужас. Но все-таки справилась, маме подарила на день рождения. Ну и пошло с тех пор. Я даже одно время эти игрушки в магазин сдавала – был у нас такой салон, там продавали всякие туеса из бересты, картины, вышивки, из бисера что-то. Люди в качестве сувениров покупали, для маленьких сюрпризов. Платили, конечно, копейки, зато у меня всегда были карманные деньги. – Однако… Их беседу прервала высокая тонкая девушка в строгом костюме, вошедшая с подносом в руках: – Максим Алексеевич, кофе и чай. – Да, Алия, спасибо. Пока девушка расставляла на столике чашки, заварочный чайник и джезву на небольшой горелке, подогревавшейся снизу свечой, Гавриленко продолжал рассматривать Стахову. Она казалась абсолютно спокойной, уверенной в себе и какой-то слишком самостоятельной. «Интересно, есть ли у нее мужчина? – совершенно не к месту подумал Максим и тут же одернул себя: – Ну, тебе-то какое дело до этого? Ты еще возьми и спроси!» – и тут же, едва за Алией закрылась дверь, ляпнул: – Скажите, Ника, вы встречаетесь с кем-то? – Не думаю, что это касается кого-то, кроме меня, – холодно ответила Стахова и взяла чашку. – Простите, – пробормотал Максим, чувствуя себя круглым идиотом. – Можем продолжать? |