Онлайн книга «Запертая комната»
Раздался стук в дверь, и в кабинет ввели Мауритсона. У него и так было нехорошо на душе, а тут он и вовсе скис, видя, какая суровость написана на уже знакомых ему лицах. Правда, этот рослый блондин — Ларссон, кажется, — с первого дня на него взъелся, а второй, с малиновым носом, должно быть, родился с такой угрюмой рожей, но вот то, что даже Бульдозер, который в прошлый раз был добродушным, как Дед Мороз в сочельник, сейчас глядит на него волком, — это дурной знак… Мауритсон послушно сел на указанный ему стул, осмотрелся и сказал: — Здравствуйте. Не получив ответа, он продолжал: — В бумагах, которые дал мне господин прокурор, не говорится, что я не должен выезжать из города. И вообще, насколько я помню, у нас такого уговора не было. Видя, какую мину изобразил Бульдозер, он поспешил добавить: — Но я, конечно, к вашим услугам, если могу помочь чем-нибудь. Бульдозер наклонился, положил руки на стол и переплел пальцы. С минуту он молча смотрел на Мауритсона, потом заговорил елейным голосом: — Вот как, значит, господин Мауритсон к нашим услугам. Как это любезно с его стороны. Да только мы больше не нуждаемся в его услугах, вот именно, теперь наша очередь оказать ему услугу. Ведь господин Мауритсон был не совсем откровенен с нами, верно? И его теперь, разумеется, мучает совесть. Вот мы и потрудились устроить эту маленькую встречу, чтобы он мог спокойно, без помех облегчить свою душу. Мауритсон растерянно поглядел на Бульдозера: — Я не понимаю. — Не понимаете? Может быть, вы вовсе не ощущаете потребности покаяться? — Я… честное слово, не знаю, в чем я должен каяться. — Вот как? Ну, а если я скажу, что речь идет о прошлой пятнице? — О прошлой пятнице? Мауритсон беспокойно заерзал на стуле. Он поглядел на Бульдозера, на Рённа, опять на Бульдозера, наткнулся на холодный взгляд голубых глаз Гюнвальда Ларссона и потупился. Тишина. Наконец Бульдозер снова заговорил: — Да-да, о прошлой пятнице. Не может быть, чтобы господин Мауритсон не помнил, чем он занимался в этот день… А? Разве можно забыть такую выручку? Девяносто тысяч — не безделица! Или вы не согласны? — Какие еще девяносто тысяч? Первый раз слышу! Мауритсон явно хорохорился, и Бульдозер продолжал уже без елея: — Ну конечно, вы понятия не имеете, о чем это я говорю? Мауритсон покачал головой. — Правда, не знаю. — Может быть, вы хотите, чтобы я выражался яснее? Господин Мауритсон, вы этого хотите? — Прошу вас, — смиренно произнес Мауритсон. Гюнвальд Ларссон выпрямился и с раздражением сказал: — Хватит представляться! Ты отлично знаешь, о чем речь. — Конечно, знает, — добродушно подтвердил Бульдозер. — Просто господин Мауритсон ловчит, хочет показать, что его голыми руками не возьмешь. Так уж заведено — поломаться для начала. А может быть, он у нас просто застенчивый? — Когда стучал на своих приятелей, небось не стеснялся, — желчно заметил Гюнвальд Ларссон. — А вот мы сейчас проверим. — Бульдозер подался вперед, сверля Мауритсона глазами. — Значит, тебе надо, чтобы я выражался яснее? Хорошо, слушай. Мы отлично знаем, что это ты в прошлую пятницу ограбил банк на Хурнсгатан, и отпираться ни к чему, у нас есть доказательства. Грабеж дело серьезное, да, к сожалению, этим не ограничилось, так что, сам понимаешь, ты здорово влип. Конечно, ты можешь заявить, что на тебя напали, что ты вовсе не хотел никого убивать, но факт остается фактом, и мертвеца не воскресишь. Мауритсон побледнел, на лбу заблестели капельки пота. Он открыл рот, хотел что-то сказать, но Бульдозер перебил его. — Надеюсь, тебе ясно, что в твоем положении юлить не стоит, только хуже будет. У тебя есть один способ облегчить свою участь — перестать отпираться. Теперь понял? Мауритсон качал головой, открыв рот. — Я… я не понимаю… о чем вы толкуете. — выговорил он наконец. Бульдозер встают и заходил по кабинету. — Дорогой Мауритсон, мое терпение беспредельно, но я не переношу, когда человек глуп как пробка. По голосу Бульдозера чувствовалось, что даже у беспредельного терпения есть предел. Мауритсон все так же качал головой, а Бульдозер, важно прохаживаясь перед ним, продолжал вещать: — Мне кажется, я выразился достаточно ясно, но могу повторить: нам известно, что ты явился в банк на Хурнсгатан. Что ты застрелил клиента этого банка. Что тебе удалось уйти и унести с собой девяносто тысяч крон. Это точно установлено, и тебе нет смысла отпираться, только хуже будет. Зато, если ты перестанешь юлить и признаешься, тебе это зачтется — в какой-то мере, конечно. Но одного признания мало, ты должен помочь полиции, рассказать, как все происходило, затем — куда ты спрятал деньги, как ушел с места преступления, кто тебе помогал. Ну, теперь до тебя дошло? Бульдозер прекратил разминку и снова сел за письменный стол. Откинувшись в кресле, он посмотрел на Рённа, потом на Гюнвальда Ларссона, словно ждал аплодисментов. Но лицо Рённа выражало только сомнение, а Гюнвальд Ларссон ковырял в носу с отсутствующим видом. Образцовый по ясности и психологической глубине монолог не был оценен по достоинству. «Бисер перед свиньями», — разочарованно подумал Бульдозер и снова повернулся к Мауритсону, в глазах которого смешались недоумение и страх. — Но я тут совершенно ни при чем, — горячо произнес Мауритсон. — О каком таком ограблении вы толкуете? — Кончай вилять. Сказано тебе — у нас есть доказательства. — Какие доказательства? Не грабил я никаких банков и никого не убивал. Черт-те что. Гюнвальд Ларссон вздохнул, поднялся и стал у окна, спиной к остальным. — С таким, как он, да еще вежливо разговаривать, — процедил он через плечо. — Врезать ему по роже — сразу все уразумеет. Бульдозер жестом успокоил его. — Погоди немного, Гюнвальд. Он уперся в стол локтями, положил подбородок на ладони и озабоченно посмотрел на Мауритсона. — Ну так как? Мауритсон развел руками. — Но ведь я ничего такого не делал. Честное слово! Клянусь! Лицо Бульдозера по-прежнему выражало озабоченность. Но вот он нагнулся и выдвинул нижний ящик стола. — Значит, клянешься… И тем не менее я оставляю за собой право сомневаться. Он выпрямился, бросил на стол зеленую брезентовую сумку и торжествующе уставился на Мауритсона, который глядел на сумку с явным удивлением. — Да-да, Мауритсон, как видишь, всё налицо. Он аккуратно разложил на столе содержимое сумки. |