Онлайн книга «Смерти нет»
Длиннющие корпуса с длинными коридорами внутри. Крохотные квартирки. Собственно, те же бараки, только многоэтажные и чуть более комфортные — когда-то выстроенные для зиловской лимиты. В одном из таких домов располагалась база разведотряда «верных». Восьмой этаж. Несколько квартир в углу коридора. Обитала здесь группа прислужников, восемь... стволов, как сказал бы Михей. Уже восемь. Было девять. Один не вернулся с разведки. Потому у прочих настроение было подавленное, рожи насупленные. Только главарь по кличке Жженый оставался таким же непроницаемо-хмурым, как всегда. Он лежал на топчане в маленькой комнате, закинув руки за голову. Смотрел в потолок. Сумерки медленно густели, как бы и изнутри, незаметно наливались темнотой. В соседней большой комнате четверо играли в карты, двое праздно валялись на полу. Еще одного не было — он нес дежурство на крыше дома, следил за окружающей обстановкой. Сумерки уже начали мешать игрокам видеть. — Эй, Ботва, — позвал один из них. — Сходи-ка лампу принеси. Сейчас темень придет, так ее и перетак. Лампа керосиновая, конечно, об электричестве и помина не было. — А почему я? — лениво отозвался Ботва, низенький кривоногий субъект. — Вон, Мыло тоже валяется, как бревно. Чего ему не пойти? Тот, что просил лампу, ничего не сказал на это. Но взгляд его забродил по округе... и нашел автоматный магазин, набитый патронами. Сидевший взял этот магазин, взвесил на руке и вдруг швырнул Ботве в ноги. Тяжелая железка ударила по кости голени, очень болезненному месту. Ботва взвизгнул, как недорезанный хряк. — Ты!.. Ой, бля... Слякоть, ты чего?! Больно, мать!.. Понял теперь почему? — равнодушно спросил Слякоть. Быстро за лампой. А то вон кирпичом кину. И уже в башку. Ботва встал, бормоча ругательства, захромал прочь. Мыло разразился гоготом: — Га-а!.. Давай! Иди! Тот огрызнулся на ходу. Слякоть вернулся к игре: — Ну чего?... Сдавай, Пистон. Играли на вещи. Жратва, магазины с патронами, шлемы, бронежилеты... Играли б и на самогон, но побаивались Жженого. Он запретил это под страхом пули в лоб. Вещи кочевали от одного к другому, попадали к своему исходному владельцу и вновь уходили от него... Странно, но жульничества не было. А впрочем, не странно. Все тут были отребье, пробы ставить негде — таким друг друга надувать невыгодно. Перо в бок получить проще простого. Жженый из своей комнаты слышал ругань и скверную матерщину. От всего этого его тошнило, но вставать, идти равнять подонков... Тоже тошно. Черт с ними. Твари! Все равно. Он закрыл глаза. Приковылял Ботва с лампой. — Зажгем? — спросил Пистон. — Да не, — ответил еще один, некто Тухляк. — Светло еще, видать. Вот стемнеет когда… Где-то слабо ухнуло. Чуть звякнуло оконное стекло. — Что это? — насторожился Пистон. — Где? — не понял Слякоть. — Ну вроде как грохнуло где-то. Взрыв, что ли? — Да нет ни хрена. Сдавай, говорю! Но Пистон все напряженно вслушивался, а затем вскочил, высунулся в форточку. Мыло опять загоготал: — Эй! Слухач! Га-а!.. Даже в этой компании он считался придурком. Пистон спрыгнул, ветер руки о штаны. — Черт-те знает... — произнес он неуверенно. — Показалось, что ль? — Да, небось, Дешевый слыхал, если что, — сказал Тухляк. — Придет, спросим. А в самом деле-то, пошаливают людишки... Вон, Скальп куда делся? Всегда приходил вовремя. — А может, слинял просто. — Пистон наконец-то начал сдавать. — За ним это дело не заржавеет, знаете же его. Слякоть скривился, плюнул презрительно на пол. Скальпа он ненавидел и боялся — а оттого ненавидел еще сильнее. Он не хотел признать, но чувствовал, что Скальп сильнее его. Во всех смыслах — злее, удачливее, резче. И действительно сильнее. Против него Слякоть в самом деле был как слякоть — и знал это. Оттого и ненавидел. Если б он знал, наверно, позлорадствовал бы: он-то жив, а Скальп как раз лишился именно скальпа. Его труп со снесенной крышкой черепа валялся в школьном сквере, и вороны с удовольствием лакомились падалью... Но Слякоть этого не знал, а потому и сплюнул с выражением. — Ну и болт на него, — заявил он. — Пропал — ну и пропал! Прочие промолчали. Тухляк и Пистон не рисковали говорить о Скальпе что-либо плохое: узнает — несдобровать. Четвертый же игрок, по имени Тощий, просто молчал всегда. Странный он был тип, этот Тощий. Вправду очень тощий — высокий, исхудалый, с резко выступавшими чертами лица, запавшими глазами. Если бы эти олухи были знакомы с мифологией, наверняка бы сказали про него: «Кощей Бессмертный!..» Конечно, так они сказать не могли. Но относились к нему именно так: пугливо и настороженно, точно и в самом деле был колдун. Притом что ничего похожего он не делал. Молчал, и все. Говорил по две фразы в день. Правда, он никогда никому не смотрел в глаза — либо вниз, либо в сторону. Это заметили. И напряглись еще больше. И уж конечно никто не решился лезть с расспросами. Пистон осторожно покосился на Тощего, и отчего-то померещилось ему, что в уголках длинного беззубого рта проскользнула усмешка... После чего случилось маленькое чудо: этот рот открылся и проговорил: — Ничто в этом мире не пропадает... Ходи, Тухляк! Твой ход. Тот засуетился, зашарился в своих картах и выкинул на стол шестерку пик. Философема Тощего на какое-то время погрузила общество в затишье. Даже Мыло, хоть и ни черта не понял, разинул рот и переводил взгляд с одного на другого, словно ожидал, что кто-нибудь да разъяснит ему глубину мысли... Не дождался, понятно. В коридоре затопали шаги, скрежетнула дверь, и на пороге объявился часовой с крыши — тот самый Дешевый. Он был в старой армейской плащ-накидке, которая от множества крохотных капелек измороси казалась цветом похожей на бок свежей рыбы. 2 — Ну чего?! — обиженно воззвал он. — Вы чего тут охренели, что ли! Дешевый в группе был на последнем месте. Хилый, плюгавый и почему-то с вечно гноящимися глазами — кому, как не такому, быть парией?.. Вот он и был. Служил на побегушках, делал всякую грязную, позорную работу. Или просто непрестижную. Вот и сейчас в промозглом сумраке, на продуваемой холодными ветрами крыше очутился именно он. Правда, пришла пора меняться. Сменить Дешевого должен был Слякоть, но он и головы не повернул. — Я говорю, совсем охренели, что ли! Слякоть, давай иди наверх. Я тебе что, нанялся караулить? Слякоть как будто и не слышал. Он швырнул козыря, покрыв им чьего-то короля. |