Книга Злые чары Синей Луны, страница 93. Автор книги Саймон Грин

– Тогда давай немного пройдемся, – предложила королева. – Поболтаем о старых временах, когда мы были молодыми и глупыми и еще не разучились надеяться.

Они гуляли по большому залу, близко, как друзья, но не касаясь друг друга. Фелиция вынула портсигар и мундштук из кармана, спрятанного в рукаве, и прикурила. Ламент покачал головой:

– Ты же знаешь, что тебе это вредно.

– Все, что мне нравится, вредно, – беспечно откликнулась Фелиция. – Но я пока еще не померла. А у тебя такой вид, будто ты два дня не ел. Ты хорошо питаешься?

– Я ем и пью, только когда вспоминаю об этом, – ответил Ламент. – И я уже много лет не сплю. Когда я посвятил себя Богу, он избавил меня от всех физических слабостей. Я больше не могу умереть.

– А я всегда отличалась обилием слабостей, – похвасталась Фелиция. – В этом мне нет равных.

– Знаю, – отозвался Гнев Божий. – Я помню.

Фелиция взглянула на него с нежностью.

– Много ли ты помнишь, Джерико?

– Я помню, что никогда не был счастливее, чем с тобой. Или несчастнее. Наверное, это любовь.

Некоторое время они молча ступали рядом. Думали, вспоминали.

– Столько всего изменилось, – проговорила Фелиция. – Когда мы были моложе, Лесное королевство считалось врагом. А теперь я – здешняя королева, и ты пришел спасать мою страну. Я так понимаю, что ты явился именно за этим?

– Такова моя миссия. Все вы в огромной опасности. Флисс, как давно ты поняла, что Пешеход – это я?

– Некоторое время назад, – призналась Фелиция. По-прежнему глядя прямо перед собой, она взяла его под руку. – Я располагаю множеством агентов, разбросанных по всей Лесной стране. Они докладывают мне о подобных вещах. Ты заработал изрядную репутацию. Кое-что из слышанного мной... – Она глянула на него почти обвиняюще. – Человек, которого я знала, никогда не был столь суров, столь категоричен. Ты убил множество людей, Ламент. Большинство из них заслуживали смерти, судя по тому, что о них рассказывают, но...

– Бог и мир меняют всех нас, – ответил Ламент. – Я стал тем, кем пришлось, чтобы делать то, что должен. Ты никогда не пыталась связаться со мной...

– Я не хотела встречаться с Пешеходом. Мне доставляли большую радость воспоминания о том, кем ты был раньше. О человеке, которого я любила.

Они остановились перед открытым окном, созерцая раскинувшийся перед ними мирный пейзаж. В пустом зале было очень тихо.

– Калли по-прежнему с тобой, – нарушил молчание Ламент. – Она мне всегда нравилась. Хотя в былые времена она пугала меня до колик. Никому не давала спуску, даже твоему отцу. Тебе здесь что-то угрожает?

Фелиция хохотнула:

– Всего-навсего каждый проклятый день, милый. У меня теперь столько врагов, что им приходится строить мне козни по очереди.

– Хочешь, я с ними что-нибудь сделаю? – учтиво предложил Ламент.

– А ты можешь? – удивилась Фелиция. – Разве тебе позволено вмешиваться в мирские дела?

– Нет, – ответил Ламент. – Но они-то этого не знают. Одного пристального взгляда с моей стороны хватит, чтобы большинство из них попритихло. Грех есть грех, и все политики в чем-то да виноваты. Одно сознание того, что ты находишься под моей защитой, отпугнет всех, кроме самых остервенелых. И я убью любого, кто попытается причинить тебе вред, Флисс. Клянусь сердцем.

Они возобновили прогулку в молчании. Им предстояло очень многое прояснить, но они не торопились.

– Мы были счастливы при дворе моего отца, – проговорила наконец Фелиция. – В те долгие летние дни, которые, казалось, будут продолжаться вечно. Ты носил другое имя, а я была просто очередной принцессой. Ты так изменился! Раньше ты всегда был такой веселый... Всегда готов устроить вечеринку или переодеться к маскараду, всегда рядом, когда мне хотелось потанцевать или поохотиться.

– Я был счастлив, – признал Ламент. – А иногда – только притворялся, что счастлив. Занимал себя чем угодно, потому что это отвлекало меня от тревожных мыслей. В то время я этого не понимал, но уже тогда я искал то, чему мог бы посвятить жизнь. Я думал, что нашел свою цель в тебе, но ошибался.

– А теперь ты счастлив? – прошептала Фелиция.

– Иногда, – ответил Ламент. – По крайней мере, моя жизнь имеет смысл.

– Но ты так одинок!

– Со мною Бог.

– И этого достаточно?

– Иногда.

– Нам было так хорошо тогда, – повторила Фелиция. – У меня никогда не было такого любовника, как ты. Который бы так заботился о любой мелочи...

– Но тебя всегда больше волновало твое положение принцессы, а не наша любовь, – упрекнул ее Ламент. – Как бы крепко я тебя ни обнимал, ты всегда удерживала меня на расстоянии. И еще... ребенок.

– Мне пришлось сделать аборт. Если бы отец узнал о нас, о ребенке, то скандал...

– Ты даже не сообщила мне, пока не стало слишком поздно.

– Ты бы попытался отговорить меня. А я не хотела, чтобы меня отговаривали. Тебе вообще не полагалось знать.

– Но кто-то проболтался, – сказал Ламент. – Кто-то всегда пробалтывается. Аборт оказался для меня последней каплей. Я продолжал убеждать себя, что ты изменишься, что я смогу тебя переделать. Но ты всегда оставалась дочерью своего отца. Нас разделяло происхождение и вероисповедание. Ты никогда не понимала, насколько важна для меня вера. Иначе ты не смогла бы сделать того, что сделала.

Пальцы Фелиции сжали руку Ламента чуть крепче.

– А герцог знал о нас? – спросил Ламент.

– Разумеется, милый. – Фелиция выпустила изо рта безупречное колечко дыма и проводила его взглядом. – Папенька взял себе за правило знать подобные вещи. У него было больше шпионов внутри дворца, чем снаружи. Пока наш роман не стал достоянием общественности и не представлял угрозы его репутации, ему было плевать. Он никогда не считал тебя опасным. Что такое – мелкий дворянин, больше интересующийся религией, чем политикой! В папенькиных глазах – идеальный компаньон для младшей дочки.

– Но он никогда не знал о...

– Беременности? Нет. При малейшем подозрении он предал бы тебя медленной и мучительной смерти.

– Ты же знала, что мне будет смертельно больно, когда мне сообщат о твоем аборте.

– Мне пришлось быть сильной, – отозвалась Фелиция. – Ради нас обоих.

– Это был мальчик или девочка?

– Я не спрашивала. – Фелиция выбросила окурок и прикурила новую сигарету. Ее пальцы чуть заметно дрожали, когда она вставляла сигарету в изящный мундштук. – Я и не предполагала, что это оттолкнет тебя. Никогда не думала, что ты покинешь меня и дворец... и все, что у нас было.

– А если бы предполагала, – медленно произнес Ламент, – ты бы все равно это сделала?