Онлайн книга «Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?»
— Мне пора идти, родная, — сказал он. Рыдания перехватили ей горло от жалости к нему, к себе, к Нанне и к сыновьям. За весь печальный серый мир. У Пернилле тоже не было слов, и почему-то это вынужденное молчание было хуже всего, оно казалось самым тяжким грехом. — Пока, — сказал он, и все смолкло в телефоне. Лунд отправилась в крепость из красного кирпича, что носила гордое имя ратуши, нашла в подвальном этаже место, отведенное для машин городской администрации. Там она — в коротком черном пальто, джинсах и шерстяном свитере — пыталась добыть нужную информацию от раздражительного старика в униформе, который был уверен, что у него есть гораздо более срочные и важные дела, чем отвечать на ее вопросы. Гараж управлялся из пункта охраны, расположенного возле выезда. Старика и Лунд разделяла стеклянная стенка, выполняя абсолютно непонятное Лунд предназначение. Мониторы фиксировали все происходящее в здании ратуши, в коридорах городского совета, похожих на тюремные, в кабинетах чиновников, в подвале и в самом гараже. — Мы заняты, — сказал дежурный охранник. — Это не займет много времени. Мне необходимо понять, как работает ваша система. Он вел себя так, будто работал здесь с момента постройки здания, то есть как минимум столетие. Ворчливый мужчина лет шестидесяти пяти, в очках с линзами в форме полумесяцев, с венчиком серебристых волос вокруг лысины, он носил свою униформу с такой важностью, будто герб города, вышитый на тужурке, — три башни, стоящие на воде, — является атрибутом высочайшего поста, и вообще его больше занимали связки ключей, мониторы и ящички для бумаг, чем люди, снующие вокруг. — Это гараж, — сказал он. — Что тут непонятного? Водитель ставит машину и сдает ключи. Чтобы взять машину, нужно сначала взять ключи. За его спиной была доска с крючками, увешанная ключами. Подошел человек и попросил машину. Старик встал, стянул на самый кончик носа полумесяцы очков, чтобы прочитать документы и заявку. — Вам нужно сходить к окулисту, — сказала она, пытаясь быть дружелюбной. Он вручил водителю кольцо с ключами, смерил ее недовольным взглядом и молча уселся на место. — Значит, ключ от украденной машины висел бы здесь? — Если бы ее не украли. — Кто отвечает за заправку машин? — Водители, наверное. Меня это не касается. — И об этом всегда делается запись в регистрационном журнале? Этот вопрос ему не понравился. — Я не могу отвечать за поступки кандидатов. Обращайтесь к ним. Лунд была настойчива: — Я обращаюсь к вам. Она вошла в крошечное помещение, положила перед ним журнал учета машин штаба Хартманна. — Это один из ваших журналов. Объясните мне, пожалуйста, эту запись. Значит ли она, что никто не заправлял машину после этой даты? — Вам полагается находиться снаружи. — Вы работаете в городской администрации, вам полагается помогать полиции. Расскажите мне о том, что означают записи в журнале. — Ничего не означают, — буркнул старик. — Водители не заполняют его каждый день, а ждут, когда у них будет свободное время, и тогда записывают то, что случилось за неделю или за две. А иногда вообще ничего не пишут. Он всмотрелся в записи. — Этот водитель больше не возвращался сюда. Само собой, он не сделал никаких записей. Ничего удивительного. Теперь я могу вернуться к работе? — Он поправил очки на носу, поглядел на нее сквозь них. — Или у вас есть еще вопросы? Она вышла из его кабинки, направилась к выходу, за которым виднелся лишенный красок зимний день. Никто не помогает полиции. Для всех они особая разновидность врага. И даже в самом сердце городской администрации то же самое. Лунд вернулась обратно и встала за стеклом, как полагалось. Старик все возился со своими очками — нервно, как ей показалось. — Как водители платят за бензин? Он нажал кнопку своего микрофона: — Что? — Как водители платят за бензин? Он задумался: — В каждой машине есть платежная карта. Послушайте, к нам это не имеет никакого отношения… — Мы не нашли в той машине никакой карты. Как она выглядит? — Не знаю я. Мы — охрана. Деньгами не занимаемся. А теперь, если позволите… — Я понимаю. Но вы ведь можете выяснить, на какие заправки они обычно заезжают? — Вам нужно только это? — Да. — Она улыбнулась. — И потом я перестану вам мешать. Он сидел на узком табурете с несчастным бледным лицом и теребил в руках очки. — Обещаю, — сказала она. Все нужные сведения нашлись в журнале, лежащем прямо перед несговорчивым охранником. Он переписал то, что нашел, на листок бумаги и просунул его под стекло: — Что-нибудь еще? — Не сейчас, спасибо. Майер с командой, все как один в касках, осматривали стройплощадку, которая обещала стать новым крылом здания гимназии. — Поговорите с каждым рабочим, — приказал он. — Узнайте, во сколько они пришли в тот день, когда ушли, что видели. Когда закончите, переключайтесь на уборщиков. А потом… Договорить ему помешал звонок от Лунд. — Вы собираетесь приехать сюда или что? Тут куча дел. — В машине должна была быть платежная карта для покупки бензина. Карты у меня нет, но есть ее номер. Она замолчала. Он слышал на заднем фоне шум городского транспорта и представил, как она сидит за рулем, жонглируя телефоном и бумагами и пытаясь вести машину. — В ту пятницу картой пользовались в семь двадцать один вечера. Заправка на Нюропсгаде. — Где это? — В двух минутах от ратуши. Молчание Майера было красноречиво. — Надо просмотреть записи камер слежения с той заправки, — сказала Лунд. — Мы должны выполнять указания Букарда. Теперь промолчала она. — А вы можете без меня это сделать? — спросил он, и тут же ему стало стыдно за свои слова. — Конечно, — ответила она тем звенящим напевным тоном, который умела включать и выключать по желанию. — Как хотите. И прервала связь. Копы смотрели на него. Он бросил каску ближайшему из них. — Работайте. Вы знаете, что делать, — сказал он. — А вы куда? — спросили его. — Если что, я в управлении. Дни становились все короче, темнеть начинало уже с четырех часов. Пернилле Бирк-Ларсен сидела в застекленной конторе и принимала звонки — от разгневанных клиентов, журналистов, незнакомцев с нелепыми предложениями помощи. |