Онлайн книга «Большое зло и мелкие пакости»
Кажется, еще несколько часов назад он был уверен, что вывести его из себя невозможно. — …спасибо, что приехали, Дмитрий Юрьевич, — говорила Алина негромко. Даже голос у нее изменился, стал грудным и глубоким. Этот новый голос как бы говорил Потапову: “Мы с тобой одной крови”. — К ней пока не пускают, хотя капитан и собирался ее допрашивать. Она без сознания. Охранник топтался рядом, и Никоненко заставил себя вернуться от высоких материй к тому, зачем он сюда приехал. Ему непременно нужно узнать, тот самый это охранник или уже другой. И еще — разговаривал ли он уже с ребятами из ФСБ. Из ординаторской вышел давешний врач и замер в дверях, увидев Алину и Потапова. Ну что? Скушал, дорогой доктор Айболит? Или все еще мечтаешь отвести ее в сосисочную на той стороне Садового кольца, а потом в свою совмещенную хрущевку? — …мы уже уезжаем, Дмитрий Юрьевич, мы за ночь устали очень. Вот моя визитная карточка, там есть все телефоны, если что, можете звонить в любое время. — Может, вас отвезти? Я сейчас отправлю водителя. — Нет-нет, спасибо, я на машине. — Одну минуту, я еще поговорю с врачом, — неожиданно сказал Потапов капитану Никоненко, — подождете? — Подожду, — пробормотал капитан, — конечно. Ему очень хотелось послушать, как министр станет разговаривать с врачом, который так старательно и удачно заштопал его одноклассницу, но присутствие охранника к подслушиванию не располагало. Впрочем, с охранником первым делом надо было бы поговорить… — С шефом был не я, — сказал тот, не глядя на Никоненко, как будто и не ему, — ты это хотел узнать? Был Сашка Монахов. — А с Сашкой как поговорить? Охранник скосил на капитана глаза и сказал невесело: — Чтобы с ним поговорить, нужно очередь занять. Он теперь месяца три разговаривать будет без остановки. Объяснения объяснять. — В первый раз у вас такая история? — Ну конечно, в первый! Да он не собирался туда ехать, шеф-то! Никто и не готовился! И Сашка не бог-отец и не бог-сын! Что он там мог, в темноте и без подготовки?! А теперь одними объяснительными замордуют!.. — А шеф что? — тихо спросил Никоненко. — Трусит? — Да кто его знает, — все так же не глядя на него, ответил охранник, — струсишь, когда в тебя ни с того ни с сего стрельнут! — А может, он знает, с чего, шеф-то ваш? — Наш шеф, — сказал охранник внушительно, — только и говорил, что охрана ему ни за каким чертом! Он вообще терпеть не может с охраной ездить. Он считает, что охранять нужно только кинозвезд и бизнесменов. Демократичный наш, подумал Никоненко про Потапова. Демократичный и доступный для простых людей, как дедушка Ленин. Вон как с врачом разговаривает! Того гляди, по щечке потреплет!.. Потапов врача трепать не стал, но руку ему пожал. — Пойдемте в машину, — предложил он Никоненко издалека, — в машине уютней разговаривать, чем здесь. — Куда вас отвезти? — спросил Потапов, когда они сели в “Мерседес”. — Никуда, — сказал Никоненко, стараясь быть любезным, — семь скоро, а мне к восьми на работу. Потапов покосился на него. — И домой вы даже на час не заедете? — Мне до дома как раз час ехать, — пояснил Никоненко. — Понятно, — сказал министр. — Что вы хотите спросить? Никоненко достал блокнот и написал цифру 1. — Кто и когда сказал вам о встрече выпускников? — Я не знаю, кто именно, но кто-то позвонил из школы, и помощник мне передал, что планируется встреча. Я не знал, ехать мне или нет, и решил поехать только вчера, когда ушел с работы. — Почему? — Сам не знаю. Я работаю обычно часов до девяти, а сегодня… вчера то есть… ушел около семи. У меня почему-то кончились дела, — Потапов улыбнулся. — И я решил поехать. Все-таки пятнадцать лет прошло… — А у кого можно уточнить, кто именно звонил из школы? — У помощника. Его зовут Анатолий Николаевич, и он каждый день на месте. — Вы приехали точно к семи? — Я не смотрел на часы, но приехал, когда еще ничего не началось. На крыльце целая толпа стояла, никто еще не заходил внутрь. В вестибюле была Тамара с папкой. Моя одноклассница Тамара. Знаете, я когда ее увидел, пожалел, что приперся. Вы с ней уже разговаривали, с Тамарой Бориной? — Она не Борина, а Селезнева, — поправил Никоненко, — разговаривал. — Потом началась какая-то суета, потом меня отволокли в президиум, — он так и сказал “отволокли”, — я сидел, как дурак, в президиуме и все жалел, что приехал, потом мне на глаза Маруся попалась, она сидела где-то в середине и очень вертелась. — Вертелась? — переспросил Никоненко удивленно. — Ну, знаете, как будто высматривала кого-то — вертелась. Вовку Сидорина увидел, это наш бывший комсорг. Он, по-моему, Дину караулил. У нас в классе была такая Дина Больц. В нее все были влюблены. — Вы с ней разговаривали? — Разговаривал, — сказал Потапов почему-то неохотно, — она ко мне подошла после торжественной части вместе с Вовкой. Вовка постоял-постоял и отошел, а мы с Диной… разговаривали. “Митька, ты так изменился! Стал такой… солидный. А помнишь, как ты меня около музея ждал, а я опоздала ужасно и вообще вела себя по-свински?” Она была все такая же — красивая, изящно вылепленная, как будто бронзовая, яркая, на тоненьких сексуальных каблучках. Сидорин смотрел на нее больными глазами, и Потапов тогда подумал — бедный Сидорин. — Еще я разговаривал с Женей Первушиным и с Димой Лазаренко. Сначала Лазаренко подошел, а потом Женя. Лазаренко меня на свою выставку приглашал, и я даже обещал, что приеду. — А ящик с записками вы видели? — Ящик видел, — сказал Потапов, и скулы у него покраснели, — а что? Никоненко вдруг понял, что Потапов ему нравится. Он неожиданно оказался, как бы это выразиться… своим. Анискин Федор Иванович сразу перестал прятаться. В случае чего его можно было звать на помощь. — Вы не знаете, почему записки так и не раздали? Потапов посмотрел в тонированное стекло “Мерседеса”, а Никоненко — в крепкий водительский затылок. Что-то не то было с этим ящиком. Не зря Потапов смотрел в стекло. |