Онлайн книга «Другая история литературы. От самого начала до наших дней»
Или такое мнение: «Книжный классицизм проявляется у другого историка этой эпохи, Кривотула с острова Имвроса, почти в таких же формах. И он воспроизводит взятые у Фукидида парадигмы изложения (подчас прямо вставляя в свой текст выдержки из античного историка)». И затем: «Османы оказываются у Кривотула потомками Персея и Даная, а стало быть – исконными эллинами»; «Мекмед II… выступает в своей войне с эллинами как мститель за гомерову Трою». Дадим опять слово Лудовико Ариосто (1474–1547, линии № 7–8). Все перемешалось в его стихотворении – мавры мстят императору Карлу за смерть римского императора Трояна, здесь же воюют потомки Геркулеса: Дам, рыцарей, оружие, влюбленность И подвиги, и доблесть я пою Времен, когда, презревши отдаленность, Стремили мавры за ладьей ладью На Францию; вела их разъяренность Владыки Аграманта, чтоб в бою Смять Карла-императора и рьяно Отмстить ему за смерть отца – Трояна. И о Роланде в песне расскажу я Безвестное и прозе и стихам: Как от любви безумствовал, бушуя, Еще недавно равный мудрецам, — Все это я исполню, торжествуя. Коль бедный разум сохраню я сам, Уже едва ль оставленный мне тою, Что не Роландом завладела – мною. Потомок Геркулеса благородный, Краса и гордость века – Ипполит, Прими сей труд не пышный, но свободный, Твой верный раб тебе его дарит. Моя да будет воля не бесплодной: Пусть долг великий песня возместит Не до конца; но я богат лишь ею - И все тебе несу, чем сам владею. … В то время сын Трояна знаменитый Париж осадой обложил кругом, И городу, лишенному защиты, Грозило вскоре пасть перед врагом; И если б не были поля залиты С небес на них ниспосланным дождем, — От африканского копья без славы В тот день лишился б Карл своей державы. Не обойдем же вниманием и «периферийные» художественные описания войн и связанных с ними человеческих переживаний. И увидим, что поэзия по линии № 6 дает нам сходные по стилю и владению словом описания в разных странах! БИТВА НА КОСОВОМ ПОЛЕ: Лазарь-царь садится за вечерю, Рядом с ним – жена его Милица. Государю говорит царица: «Царь наш Лазарь, сербская корона! Утром ты на Косово уходишь, Воевод и слуг берешь с собою, Никого не оставляешь дома, Из мужчин никто не остается, Кто бы мог письмо тебе доставить И обратно с Косова вернуться. Всех моих ты братьев забираешь, Милых братьев, Юговичей девять. Ты оставь хоть одного мне брата, Для сестры сними с него присягу». Отвечает ей царь сербский Лазарь: «Госпожа, жена моя Милица! А кого из братьев пожелала б Ты оставить в белом нашем доме?» — «Ты оставь мне Юговича Бошко»… Только утром белый день занялся И ворота города открыли, Быстро вышла из дворца Милица, Поспешила к городским воротам. Конница проходит перед нею: С боевыми копьями юнаки. Впереди юнаков едет Бошко… Подбегает к воину царица, За узду коня его хватает, Обнимает брата дорогого. Тихо молвить брату начинает: «Братец милый, Югович мой Бошко! Царь тебя оставил мне в подарок, Чтоб не шел на Косово ты поле, И на то он дал благословенье, Чтоб ты знамя передал другому И со мною в Крушевце остался, Чтоб свободен был ты от присяги». Югович ей Бошко отвечает: «Уходи, сестра, в свою ты башню, Я с тобою не могу остаться. Не отдам я знамени другому, Хоть бы царь весь Крушевац мне отдал. Не хочу, чтоб воины сказали: «Глянь на труса, Юговича Бошко, Он идти на Косово боится, Кровь пролить за крест честной не хочет, Жизнь отдать за веру не желает». И коня направил он к воротам… Лишь наутро белый день занялся, Прилетели ворона два черных С Косова, с широкого простора. Сели вороны на белой башне, На вершине Лазаревой башни. И один другого вопрошает: «Не царя ли сербов эта башня? Что же тут души живой не видно?» Этих слов никто не слышал в башне. Услыхала лишь одна царица, Из дверей она выходит быстро, Спрашивает воронов двух черных: «Ради бога, ворона два черных, Вы сюда откуда прилетели? Вы не с поля ль Косова явились? Не видали ль два могучих войска? Не было ли битвы между ними, И какое войско победило?» Отвечают ворона два черных: «Видит бог, царица дорогая, С Косова мы утром прилетели, Видели мы два могучих войска, Те войска вчера сошлись на битву, Два царя погибло в этой битве. Может, кто из турок и остался, А из сербов, если кто остался, Тот изранен весь и окровавлен», — Так они царице говорили. Вдруг слуга Милутин приезжает, Руку правую он держит в левой, У него – семнадцать ран на теле, Конь под ним забрызган алой кровью, Спрашивает воина Милица: «Что с тобою, мой слуга Милутин, Иль царя на Косове ты предал?» Отвечает ей слуга Милутин: «Помоги с коня сойти, царица, Да умой студеною водицей, Дай вина мне красного напиться, Тяжко я на Косове изранен». Госпожа с седла его ссадила, И водой студеною умыла, И вином юнака напоила. Как пришел в себя слуга Милутин, Начала расспрашивать царица: «Что на поле Косовом случилось? Где погиб царь сербский, славный Лазарь? Где погиб Богдан, отец мой старый? Где погибли Юговичей девять? Где погиб наш Милош-воевода? Где погиб Вук Бранкович в сраженье? Где погиб наш банович Страхиня?» Ей слуга Милутин отвечает: «Все на поле Косовом остались, Где погиб царь сербский, славный Лазарь, |