Онлайн книга «Шпион, пришедший с холода»
Его втащили в маленькую уютную комнату с письменным столом и креслами. На зарешеченных окнах полуопущенные шведские шторы. Мундт сел за стол а Лимас, чуть прикрыв глаза, сидел в кресле. Охранники встали у двери. – Пить, – попросил Лимас. – Виски? – Воды. Мундт наполнил графин из-под крана в углу комнаты и поставил его вместе со стаканом на стол. – Принесите чего-нибудь поесть, – распорядился он. Один из охранников вышел и вернулся с чашкой бульона и кусочками колбасы. Пока Лимас ел, они молча наблюдали за ним. – Где Фидлер? – спросил он наконец. – Арестован, – коротко ответил Мундт. – За что? – Заговор с целью подрыва госбезопасности. Лимас спокойно кивнул. – Значит, ваша взяла. Когда его арестовали? – Прошлой ночью. Лимас помолчал, пытаясь сосредоточиться на Мундте. – А что будет со мной? – спросил он. – Вы свидетель по его делу. Потом вас, разумеется, тоже будут судить. – Выходит, я участник лондонской операции по дискредитации Мундта? Мундт кивнул. Потом прикурил сигарету и передал ее через охранника Лимасу. – Совершенно верно, – сказал он. Охранник подошел к Лимасу и с явным отвращением сунул ему в рот сигарету. – Изящная операция, – заметил Лимас. – Ну и мудрецы эти китайцы, – добавил он. Мундт промолчал. В ходе дальнейшей беседы Лимас постепенно привык к таким паузам. У Мундта был довольно приятный голос, чего Лимас никак не ожидал, но говорил он редко. В этом и заключался секрет его исключительного самообладания: он говорил лишь тогда, когда считал нужным. Это отличало его от большинства профессиональных следователей, которые обычно брали инициативу на себя, создавая атмосферу некоторой доверительности и используя в своих целях психологическую зависимость заключенного от тюремщика. Мундт презирал подобные методы работы: он был человеком фактов и поступков. Лимасу был по душе именно такой стиль. Внешность Мундта полностью соответствовала его темпераменту. У него было телосложение атлета. Красивые волосы были коротко острижены, причесаны и приглажены. Черты его молодого лица были жесткими и резкими, выражение – устрашающе прямым: тут не было места ни юмору, ни фантазии. Выглядел он молодо, но не слишком: старшие, должно быть, относились к нему со всей серьезностью. Он был хорошо сложен. Стандартная одежда прекрасно сидела на его стандартной фигуре. Глядя на Мундта, Лимасу нетрудно было вспомнить о том, что тот убийца. В нем ощущалась холодность и безжалостная самоуверенность, делавшие его великолепным кандидатом на роль палача. Это был крайне жестокий человек. – Обвинение, по которому вы, если потребуется, предстанете перед судом, – убийство, – спокойно сказал Мундт. – Значит, охранник мертв? – спросил Лимас. Волна резкой боли снова захлестнула мозг. Мундт кивнул. – С учетом данного обстоятельства обвинение в шпионаже представляет собой чисто академический интерес. Я рекомендовал публичное слушание дела Фидлера. Такова же и рекомендация Президиума. – И вам нужно мое признание? – Да. – Другими словами, у вас нет никаких доказательств. – Доказательства у нас появятся. У нас будет ваше признание. – В голосе Мундта не было злобы. Не было в нем и нажима или театрального наигрыша. – С другой стороны, в вашем случае можно будет говорить о смягчающих обстоятельствах: вас шантажировала британская разведка; они обвинили вас в краже денег и потребовали участия в реваншистском заговоре против меня. Такая речь в вашу защиту, несомненно, понравится суду. Лимас, казалось, вдруг начисто утратил самообладание. – Как вы узнали о том, что меня обвинили в краже? Мундт молчал. – Фидлер оказался сущим идиотом, – наконец заговорил он. – Как только я прочитал отчет нашего друга Петерса, я сразу понял, для чего вас заслали. И понял, что Фидлер на это купится. Фидлер безумно ненавидит меня. – Мундт кивнул, как бы подтверждая истинность собственных слов. – А вашим людям это, конечно, известно. Весьма хитрая операция. Кто же ее придумал? Наверняка Смайли. Он? Лимас ничего не ответил. – Я затребовал у Фидлера отчет о его расследовании ваших показаний, – продолжал Мундт. – Велел ему прислать мне все материалы. Он стал тянуть время, и я понял, что не ошибся. Вчера он разослал материалы всем членам Президиума, забыв прислать мне копии. Кто-то в Лондоне очень хорошо поработал. Лимас снова промолчал. – Когда вы в последний раз виделись со Смайли? – как бы между прочим спросил Мундт. Лимас помедлил, не зная, что говорить. Голова раскалывалась от боли. – Когда вы виделись с ним в последний раз? – настаивал Мундт. – Не помню, – ответил Лимас. – Он, собственно уже отошел от дел. Просто заглядывает к нам время от времени. – Они ведь большие друзья с Петером Гийомом? – Кажется, да. – Гийом, как вам известно, ведал экономической ситуацией в ГДР. Крошечный отдел в вашем Департаменте. Вы, наверное, даже толком не знали, чем они там занимаются. – Да. От чудовищной боли в голове Лимас почти ничего не видел и не слышал. Его тошнило. – Ну, и когда же вы виделись со Смайли? – Не помню.., не могу вспомнить… Мундт покачал головой. – У вас поразительно хорошая память, во всяком случае, на все, что может опорочить меня. Любой человек в состоянии вспомнить, когда он в последний раз виделся с кем-нибудь. Ну, скажите-ка, это было после вашего возвращения из Берлина? – Кажется, да. Я случайно столкнулся с ним в Цирке.., в Лондоне. – Лимас закрыл глаза. Он обливался потом. – Я не могу больше разговаривать, Мундт. Мне плохо.., мне очень плохо… – После того как Эш вышел на вас – угодил в подстроенную ему ловушку, – вы, кажется, с ним обедали? – Да, обедал. – Вы расстались примерно в четыре часа. Куда вы пошли потом? – Вроде бы в Сити. Точно не помню. Ради Бога, Мундт, – застонал он, сжимая голову руками, – я больше не могу… Проклятая голова… – Ну, и куда же вы отправились? Почему избавились от «хвоста»? Почему вы так старались улизнуть от слежки? Лимас ничего не ответил. Сжимая голову, он судорожно глотал воздух. – Ответьте на один только этот вопрос, и я отпущу вас. Вас уложат в постель. Позволят спать сколько захотите. А иначе вас отправят в ту же камеру. Понятно? Свяжут, закуют и оставят валяться на полу, как животное. Ясно? Ну, куда вы отправились? |