Онлайн книга «Куколка»
– Уже не мой. – Давайте начнем сначала, Игорь Дмитриевич. С момента появления на свет вашего “Рикошета”. – Хорошо. Шесть лет назад я закончил институт, далее трубил в НИИ, откуда еще три года спустя был Успешно сокращен. Решил попробовать силы в бизнесе. По профилю полученного диплома. Я радиоинженер. Сначала перебивался перепродажей еще дефицитных в то время деталей, затем, когда дефицит в этой области исчерпался, занялся программным обеспечением – оптовые закупки дискет, картриджей, лазерных дисков. Встав на ноги, зарегистрировал фирму, расширил перечень продукции, нанял небольшой штат. – И что же помешало достойной деятельности? – Много факторов. Конкуренция, насыщение рынка, налоги, рэкет… Отсутствие чутья, может быть. Очень жалею, что не получил экономического образования. Каланчевский скромно опустил главный фактор – этиловый спирт в различных видах. – И что стало с фирмой? – Я продал ее по объявлению в газете, – простодушно ответил экс-бизнесмен. – И как выглядела эта продажа? Фирма же не телевизор, с рук не продашь. – Почему? Все примерно так и выглядело. С рук на руки. Я дал объявление, через неделю мне позвонили, встретились, поторговались, ударили по рукам. – За сколько продали? – За пятьсот баксов. – И что отдали взамен? – Штамп, устав и пару канцелярских книг. У меня больше ничего и не было. – Замечательно. Надо же, действительно элементарно, как “Собачий вальс”. Ну и самый главный вопрос, из-за которого я вас вытащил. Кому мы продали “рикошет” за пятьсот баксов? – А откуда ж я знаю? Мне по большому счету до фонаря, что там у покупателя в паспорте. Главное – деньги не фальшивые. Серега понял, что поспешил с выводом о первостепенном влиянии спиртного на течение жизни собеседника. – Погодите-ка, вы продали фирму первому встречному, не заботясь о том, что завтра этот встречный воспользуется вашими печатями-уставами и вас же выставит крайним? Бред полный! – Я сказал, что не спрашивал паспорта. Но на упомянутый вами случай я подстраховался. Мы составили акт приема-передачи. Один экземпляр забрал себе покупатель, второй остался у меня. Конечно, я не идиот – продавать фирму без какой-либо бумажки. А так – пожалуйста. – И где ваша бумаженция? – Пожалуйста. Я предвидел примерную причину вызова и захватил. Вот. Каланчевский протянул сложенный вчетверо листок. Викулов забрал бумагу. – А почему мокрая? – Извините, слякоть. – У вас что, карманов нет? Собеседник виновато стушевался. – Понимаете ли… Я не хочу вас обидеть, но… У меня карманы зашиты. Музыкант потер авторучкой висок. – Нет, нет… Дело в том… В общем, я слышал, что в милиции провокации устраивают. Наркотики могут в карманы подсунуть или патроны. Вот я на всякий случай и… В газетах пишут. От греха подальше. Серега хихикнул. – Да вы бы в таком случае лучше голым пришли Это вернее. Тогда бы точно никуда не засунули. А так… У вас и ботинки, и носки, и шарфик. Но если честно, я ничего подкидывать не планировал, я вас за неповиновение собирался… – А-а-а? Опер вернулся к документу, предъявленному предусмотрительным Каланчевским, и прочитал: "Акт. Составлен настоящий в том, что г-н Каланчевский И.Д. передает г-ну Леонову С.П. в полное владение фирму “Рикошет”, зарегистрированную там-то сям-то, расчетный счет такой-то. Подписи. Каланчевский – слева, Леонов – справа. Дата. Точка”. – Что, и это все? – Вполне достаточно. Случись что, все вопросы к этому Леонову. – Да, но где его найти? – Откуда я знаю? – Так может, он и не Леонов? – Какая разница? – А почему передал, а не продал? – Налоги. Серега недовольно хмыкнул. Затем достал из стола папочку с документами приблудских мясозаготовителей. Сравнил подписи. Леоновской не было. – Слышь, Каланчевский, а ты меня в блуду, часом, не вводишь? Стремный ты бизнесмен… – Музыкант, не спрашивая разрешения, перешел на "ты”. – А зачем мне вас в блуду вводить? Я за собой криминала не знаю. – И Леонова не знаешь? – Не знаю. Первый и последний раз видел. – Где вы встречались? – Пересеклись у метро. Он на тачке был. “Мерс”, кажется, черный. За рулем водила сидел, здоровый такой хлопец. А Леонов этот сзади. Я подсел, на “дипломате” акты нарисовал, деньги пересчитал, имущество отдал, и разбежались. Я – в метро, они – на проспект. – Они обращались друг к другу по именам? – Водитель вообще ни слова не сказал. А этот, кажется, Сергеем представился. Или Стасом. Я не запомнил. – Номер тачки, конечно, не записал… – Естественно. Зачем? – Ну, хоть в лицо-то их узнаешь? Не совсем память-то пропил? – Я не пью, – гордо огрызнулся Каланчевский. – Узнаю. – Особые приметы были? Шрамы там, наколки? – У Леонова ничего такого. Перстень на пальце, чёрного камня. У водителя какая-то наколка была, но я не разглядел. – Молодые мужики? – Леонову лет тридцать пять, второй – помладше. Музыкант еще раз взглянул на акт. Подпись Леонова была размашистой, хорошо поставленной, выводившая ее рука не дрожала и не фальшивила. Видно, что человек начертил свой персональный автограф. Только подпись эта чуть-чуть не совпадала с фамилией, поскольку начиналась с буквы “Б”. – Значит, ничего? Никаких разговоров, никаких имен? Даже сделку не обмыли? – Послушайте, ваши не относящиеся к делу намеки на мое пьянство… Как все произошло, я уже объяснил. Никаких разговоров я не вел. Водила все время молчал и лузгал фисташки, а Леонов рассматривал мои книги! Все! Что вы от меня хотите? …Бывают моменты, когда ни в коем случае нельзя опоздать. Поэтому, ложась в кроватку, заводи будильничек. Чтобы не проспать. Понял, Сережа? Понял? – Момент, Игорь Дмитриевич. Фотография еще живого, улыбающегося Шерифа на фоне лазурного побережья Средиземного моря упала на стол, как козырная карта на зеленое сукно. – Этот был?! Каланчевский развернул карту. И мог уже не отвечать. Музыкант мрачно улыбнулся, затем вытащил альбом-гармошку, прихваченную на память из квартиры Шерифа. – А ну-ка, взгляни сюда. Может, и второй найдется? Ответ поступил через две секунды. – Да вот же, конечно, вот он! В обнимку стоят. И тачка эта! Точно! – Без балды? |