Онлайн книга «Человек, который ненавидел Маринину»
— Ох, Додик! — восторженно вздохнул Магомаев. — Ты даже не представляешь, что ты за человек! Тебе же цены нет! — Я это знаю, — кивнул, соглашаясь, Дацаев. * * * Нерон Иванович Сидорчук оскалил почерневшие неровные клыки и приглушенно зарычал. Тарас Денисов испуганно попятился. — Мясо, — сказал Нерон Иванович. — Свежее мясо, — добавил он и облизнулся. Бомжи, обретшие временное пристанище в камере предварительного заключения, одобрительно заурчали и стали медленно окружать Денисова. Тарас задрожал. Он лихорадочно гадал, что с ним сделают эти заросшие щетиной существа, одетые в лохмотья из помойки и почти потерявшие человеческий облик. Изнасилуют, изобьют, подвергнут унижениям? Или, может быть, даже съедят?! С них станется! Все, что угодно, только бы не съели! Художника мутило от нестерпимой вони, исходящей от сокамерников. Бомжи явно наслаждались ситуацией. — Задница, — сказал Нерон Иванович. — Вы только посмотрите, какая у этого цыпленочка задница! Бомжи одобрительно загудели. "Значит, не съедят”, — с облегчением подумал Тарас. — Хорошая задница, — прищурив глаз с видом знатока, одобрительно цыкнул зубом крупный рыхловатый мужик с расплющенным носом и красным извилистым шрамом на горле, напоминающим русло марсианской реки. — Прямо французские булочки. Так бы и впился зубами. "Съедят! Как пить дать съедят! — мелькнуло в голове у Денисова. — Эти ж менты, падлы, их тут на хлебе и воде держат!” Бомжи плотнее сомкнули свои ряды, неотвратимо надвигаясь на смертельно перепуганного художника. — Ну, кто будет первым? — зловеще усмехнулся Сидорчук. — Ты, Урод? Или, может быть, ты, Картавый? — Охрана! Помогите! Убивают! — срывающимся голосом завопил Тарас, пытаясь прорваться к решетке. — Где следователь? Отведите меня к следователю! Выпустите меня отсюда! Я все скажу! * * * — Отлично! — улыбнулся Юра Демарин, услышав о том, что задержанный Денисов жаждет с ним побеседовать. — Даже до утра не продержался! — А ты бы на его месте сколько времени продержался? — с иронией спросил Гоша. — Понятия не имею, — пожал плечами Демарин. — К счастью, я пока нахожусь по другую сторону решетки. Неожиданно Гошины глаза вспыхнули. Его лицо приобрело задумчиво-мечтательное выражение. — Деньги, — произнес он. — Много денег. Очень много денег. Мы могли бы заключать пари. — О чем это ты? — заинтересовался Игорь. — Я подарил бы ей бриллиантовый браслет, — продолжая грезить наяву, вздохнул Крестовоздвиженский. — Женщины всегда теряют голову при виде драгоценностей. Один бриллиантовый браслет — и она моя! — Нет, это уже слишком! Совсем спятил, — покачал головой Юра. — И этого типа мы собираемся использовать в качестве наживки для киллера?! — Вовсе я не спятил, — возвращаясь к реальности, обиженно сказал Гоша. — Просто мне стало интересно, что случилось бы, если бы вместо Денисова в камеру к Нерону посадили Аглаю Тихомировну. На кого бы ты поставил? Лично я — на Вермееву. — Если Сидорчук будет в КПЗ со своей бандой, я, пожалуй, поставлю на Нерона, — не совсем уверенно произнес Демарин. — Этих парней голыми руками не возьмешь! — Я же говорю: можно было бы заключать пари, — оживился Крестовоздвиженский. — Бьюсь об заклад, что все наше управление захотело бы принять участие. А если еще пригласить ребят из других отделений… Жаль только, у нас нет повода запереть Вермееву вместе с Нероном. Вот это было бы зрелище! Почище, чем нелегальные собачьи бои. — У тебя больное воображение, — покачал головой Юра. — Может, тебе сходить к врачу, выписать какие-нибудь таблетки? Тебе мало того, что ты свалился с третьего этажа и Кашкина тебя чуть не застрелила? Теперь ты собираешься организовывать подпольные схватки между бомжом и пенсионеркой в камере предварительного заключения? — Уж и помечтать нельзя, — обиженно вздохнул Гоша. — Между прочим, каждый человек имеет право на мечту. — Только не на такую. Мечта мечте рознь, — возразил Демарин. * * * — Я не убивал Егора. Это не я! — жалобно произнес Тарас. — У тебя нет алиби. Кроме того, имеется свидетель, который видел тебя недалеко от места преступления; на кроссовках, выброшенных убийцей, обнаружены следы пастели из твоего набора, а в качестве орудия убийства был использован принадлежащий тебе чулок, — сурово произнес Гоша Крестовоздвиженский. Насчет чулка он немного лукавил. Чулок, изъятый у Денисова, пока еще не прошел экспертизу, но Гоша почти не сомневался, что он принадлежит художнику. — Егора что, задушили чулком? — поинтересовался Тарас. — Не строй из себя святую невинность, — обрушился на него Юра Демарин. — Все равно тебе никто не поверит. — Презумпция невиновности, — напомнил Денисов. — Клянусь, я его не душил. — Конечно, ты его не душил, — усмехнулся Гоша. — Ты всего лишь заехал ему булыжником по черепу. — Но вы же сами только что сказали, что Егора убили чулком! — Не чулком, а булыжником в пятидесятидолларовом чулке от Диора. — В моем чулке? — В твоем чулке! — И вы нашли мой чулок на месте преступления? — Здесь вопросы задаем мы! — вмешался Демарин. — Тогда задайте себе вопрос: какого черта мне оставлять на месте преступления пятидесятидолларовый чулок от Диора, по которому меня легко проследить, и вдобавок не позаботиться об алиби? — разозлился художник. — Возможно, ты сделал это в состоянии аффекта, — предположил Гоша. — И я в состоянии аффекта заранее подумал о том, чтобы прихватить с собой дорогостоящий чулок и запихнуть в него булыжник? — Прекрати задавать нам вопросы! — рявкнул Юра. — Здесь допрос ведем мы! — Подождите, — вмешался Игорь. — Зачем же так наезжать на парня? Может, он и в самом деле невиновен. — Конечно, я невиновен, — поддакнул Тарас. — Невиновен? — вскинул брови Демарин. — Да с такими уликами любой суд ему на полную катушку впаяет! — Но мы же не суд, — заметил Игорь. — И мы не можем позволить себе ошибиться. — Скажешь тоже! — обиженно поморщился Денисов. — Чтобы менты да не могли позволить себе ошибиться! Тебе известно, сколько невинных людей они подвели под расстрел, лишь бы закрыть дела о серийных убийствах? Им глубоко плевать, виновен ты или невиновен. Им лишь бы дело закрыть, чтобы перед начальством отчитаться по раскрываемоcти преступлений. — А ведь ты у нас пессимист! — укоризненно покачал головой Гоша. — Я реалист, — с горечью произнес художник. — Я в жизни не был на месте преступления, так что если у вас есть свидетель, он врет. Я не выбрасывал никаких кроссовок, да и вообще я кроссовок не ношу, а как мой чулок оказался возле трупа Егора, я понятия не имею, если это, конечно, мой чулок. Это и есть правда, но она вас не интересует. Вам же нужен убийца, вот вы его и нашли. Вполне возможно, что вы сами и улики сфальсифицировали. Недаром вы у меня ночью по подоконнику лазали. Наверняка дело на меня фабриковали. Но ничего, я тоже не беззащитная овечка. Посмотрим, что скажет пресса, когда узнает, чем вы занимаетесь. Предупреждаю: у меня много знакомых журналистов. Уж они с удовольствием накатают репортаж о милиционере-киллере, из-за которого меня чуть не подстрелила дворничиха. Это ведь тоже статья. Вместе в тюрьму пойдем. |