Книга Путешествие в рай, страница 23 – Барбара Картленд

Камала блаженно расслабила тело. Только сейчас до нее дошло, каким напряженным, каким томительным было ожидание.

— Если нас обнаружат до того, как судно выйдет в море, — еще в гостинице предупредил ее Конрад, — считайте, что наш замысел провалился и дела уже никак не исправить.

Однако их план удался. Фортуна улыбнулась им, хотя все, казалось, было против них. Фантастический план Конрада сработал!

Он тщательно все продумал и подробно объяснил ей, как себя вести. Лежа на полу каюты возле него, Камала догадывалась, что им наверняка владеет то же радостное возбуждение.

Но, решила Камала, она в большем выигрыше, нежели он. Ведь Конрад в любом случае отправился бы в плавание.

Он был бы на борту "Афродиты", а она осталась бы на берегу, не скажи он тогда, что они могут "отправиться в путь прямо сейчас".

Когда Конрад в первый раз поведал ей о своем замысле, Камала решила, что он сошел с ума, но после того, как он подробно объяснил, что намерен сделать, ею тотчас овладело приятное возбуждение. Как это замечательно: она не только окажется вместе с ним, но и он будет не против видеть ее рядом!

Ей вспомнились его слова: "Вы действительно думали, что я отпущу вас одну?" С той самой секунды, когда они прозвучали, все ее страхи, вся ее неуверенность в себе исчезли раз и навсегда.

Конрад не бросит ее. Ей не грозит остаться одной и столкнуться с враждебным пугающим миром в одиночку…

Где-то наверху раздались крики. Затем до слуха Камалы донесся хлопок, напоминающий пушечный залп, — это ветер надул паруса. По корпусу клипера пробежала дрожь, а плеск волн, лизавших оба борта, чтобы затем мелкими брызгами разбиться о палубу, заметно усилился. Судно набирало скорость.

Как приятно было представлять себе белый остроносый клипер с тремя высокими мачтами и то, как в ранние часы утреннего прилива он скользит по серым волнам!

"Таких приключений в моей жизни еще не было!" — подумала Камала.

Ей не терпелось поговорить с Конрадом. Интересно, он тоже волнуется?

Было непривычно осознавать, что он лежит рядом с ней на полу, крепко связанный по рукам и ногам, причем узлы на веревке она затянула собственными руками и сама же заткнула ему рот носовым платком, концы которого туго затянула на затылке.

Но сначала он проделал то же самое с ней. Они еще в гостинице отрепетировали, как кто-нибудь из членов экипажа найдет их в каюте корабля крепко связанными.

— Мы должны сделать все убедительно, — раз за разом повторял Конрад. — Никто ни на секунду не должен заподозрить, что с нами что-то не так. Ван Вик — неглупый человек, и, если у него появится хотя бы малейшее подозрение, что с нашей стороны это лишь уловка, имевшая целью пробраться на его корабль, я даже думать не хочу о том, что нас ждет.

— А что он может с нами сделать? — полюбопытствовала Камала.

— Давайте даже не будем это обсуждать, — предостерег ее Конрад, — но я прошу вас, Камала, никаких ошибок. Мы не можем позволить себе даже малейший промах, который способен вызвать у него подозрения.

— Я буду осторожна… Честное слово, — пообещала Камала.

Она была готова пообещать Конраду все, что угодно, лишь бы и дальше ощущать неописуемое счастье при одной лишь мысли о том, что они будут вместе. И все же план, который они разработали вдвоем, казался ей невероятным.

Это было больше похоже на театральную постановку, в которой им отведены главные роли, а вовсе не на поступок, от которого зависело их будущее.

Сев на узкую кровать в гостиничном номере Камалы, Конрад подробно рассказал ей, как им следует себя вести.

— Мы с вами — брат и сестра, — выразительно произнес он, — родом из благородной семьи. Мы пришли в порт, движимые любопытством. На вас должно быть надето вечернее платье, ничего другого захватить с собой вы не сможете.

Камала посмотрела на него широко открытыми глазами, и он повторил:

— На вас будет только ваше вечернее платье, и больше ничего. Ваши бриллианты и деньги, равно как и мой кошелек, отберут грабители, напавшие на нас в порту.

— Какие грабители? — удивилась девушка.

— Четверо грабителей, от которых я не сумел вас защитить и которые отобрали у нас ценные вещи и деньги. Они оглушили нас, связали и тайно пронесли на борт клипера.

Камале потребовалось время, чтобы уяснить, для чего нужен этот спектакль, но, как только она поняла, что в случае успеха они с Конрадом смогут добраться до Мексики, лицо ее озарилось улыбкой.

— Возможно, я поступаю дурно, — сказал Конрад, глядя ей прямо в глаза, — но, похоже, другого пути у нас нет.

— Самое главное то, что я смогу отправиться в путешествие вместе с вами, — призналась Камала. И, немного помолчав, добавила: — Вы уверены… уверены в том, что хотите взять меня с собой? Вы не оставите меня здесь одну?

— Думаю, мы уже доказали, что это невозможно, — сухо ответил Конрад.

Камала так и не поняла, действительно ли он рад или же она все-таки навязала ему свое общество.

И вот теперь, связанная по рукам и ногам, она ощущала себя такой счастливой, что ей хотелось кричать от радости.

"Мы вместе! Вместе начинаем новое приключение! — мысленно восклицала она. — Как бы ни повернулись обстоятельства, я должна сделать так, чтобы Конрад никогда не пожалел о своем решении".

Рано утром он отвел ее на самую красивую улицу Саутгемптона, чтобы купить вечернее платье, настояв на том, что сам выберет для нее наряд, и Камала нашла вкус своего спутника безупречным.

Это было красивое платье из белой тафты, отделанное кружевами, которое оказалось ей очень даже к лицу. Она также купила вечерний плащ из черного бархата с лебяжьей опушкой. Капюшон выгодно подчеркивал овал ее лица, делая Камалу похожей на ангелочка, по ошибке упавшего с небес на землю.

Из магазина женского платья они отправились к торговцам мужской одеждой.

Камала пришла к выводу, что Конрад просто потрясающе выглядит в безупречно скроенном фраке, белой рубашке с высоким галстуком и тугим стоячим воротником, острые углы которого упирались ему в подбородок.

Покупки пробили изрядную брешь в их бюджете, состоявшем из средств, вырученных от продажи лошадей. Однако деньги у них все равно оставались, ведь у Камалы все еще была припрятана небольшая сумма от взятых из дома двадцати пяти фунтов. Она без раздумий отдала их Конраду.

— Я положу их в банк на ваше имя, — сказал он.

— Нет, ни в коем случае! — возразила Камала. — Добавьте их к тем деньгам, которые вы отправите домой.

Конрад на мгновение задумался, и Камала поняла, что ему неприятно брать у нее деньги.

— Если вы вернетесь богатым, — сказала она, — то отдадите их мне. Незачем класть их в банк. Вы знаете лучше, на какие нужды они пригодятся вашей матери.