Онлайн книга «Опасная тихоня»
- Ты же, ты же... - запальчиво продолжал чихвостить меня Ледовский. - Да ты просто экспериментируешь на себе и людях, которым ты не безразлична!.. - Ага, - устало подхватила я, - но это только в связи с острой нехваткой подопытных кроликов, вот если бы их хватало... Ледовский разозлился не на шутку, в жизни не видела его таким. Собственно, я и сейчас его не видела - в кромешной темноте, - но по интонации улавливала, что он почти взбешен: - Вот ответ, достойный Капитолины Алтаевой! Твоя манера: все серьезное низвести до идиотских шуточек, накрутить вокруг этого словечек и превратить в клоунаду, а какую-нибудь чепуху, пустяковину раздуть до вселенских масштабов! Знаешь, знаешь.., да тебе даже жить некогда за твоими бессмысленными поисками смысла... Черт возьми, в чем-то он, конечно, был прав, но, простите за тавтологию, прав на эту правоту у него нет. Даже если я и схожу с ума, это исключительно мое личное дело, по крайней мере до тех пор, пока я ни на кого не бросаюсь. Вот на Ледовского, между прочим, я не бросалась" он сам ко мне пришел и теперь обвиняет во всех смертных грехах! Главное, непонятно, с чего он так раскочегарился? Неужели только из-за того, что я ушла из больницы под расписку? Ладно, послушаем, что он еще наболтает. А Ледовский наболтал следующее (в дополнение к уже сказанному): - А самое ужасное в тебе знаешь что? - Ну что, что? - Пусть уже выскажется до конца, если ему так хочется! - А самое главное, что ты из кожи вон лезешь, чтобы казаться хуже, чем ты есть на самом деле! Ты словно заявляешь: мой принцип - не иметь никаких принципов. Что, например, ты собираешься делать дальше? Продолжать участвовать в предвыборной кампании Пашкова? - А тебе какая разница? - немедленно огрызнулась я. - Да такая, что тебе там больше нечего делать, потому что это не игрушки, если ты еще не поняла! Отойди в сторону и не суйся. Слишком большой риск, в твоем случае еще и совершенно неоправданный. Что тебе этот Пашков? Только не говори, что тебе близки его идеалы, я прекрасно знаю: с идеалами у тебя напряженка. А значит, ты просто ищешь приключений на свою голову и уже нашла, причем в самом прямом смысле. Ну наконец-то выяснилось, с чего он вдруг на меня взъелся! Все дело в том, что я согласилась участвовать в предвыборной кампании Пашкова, не спросив его совета. - Это мое дело, мое, - отрезала я, - даже если я действительно ищу приключений, это касается только меня и никого более. - Он попытался возразить, но я не позволила, хватит с него уже того, что он успел мне наговорить. - И еще... Откровенность за откровенность: если я действительно такая, какой ты меня тут изобразил, зачем тебе тратить на меня свое драгоценное время, особенно если учесть, что я тебя об этом не просила? - Ax, так я тебе уже надоел? - вспыхнул Ледовский. Думаю, что вспыхнул, в точности утверждать не могу, в темноте ведь таких подробностей не рассмотреть. Я ничего не ответила, только снова взобралась на диван с ногами и уставилась в окно, за которым зависла тусклая печальная луна. Дедовский присел рядом и спросил: - Что, неважно себя чувствуешь? - Просто хочу спать, - произнесла я как можно нейтральнее, дабы он не счел мои слова слишком откровенным намеком на то, что ему пора отчаливать. Устала, я всего лишь устала... Он нашел в темноте мою руку, легонько сжал и примирительно сказал: - Ну, извини за то, что я тебе тут наболтал, черт его знает... Я приехал в больницу, чтобы тебя проведать, привез фрукты, а мне говорят: она выписалась под расписку... Да, я же эти фрукты в машине забыл, сейчас принесу... - Не стоит. - Я покачала головой. Дедовский поднялся с дивана: - Ну ладно, тогда отдыхай, а я пошел. Завтра позвоню, узнаю, как у тебя дела. И все-таки зря ты ушла из больницы... Я проводила его до двери, и, прежде чем уйти, он успел выдать еще одну сентенцию: - Ив самом деле, чего я к тебе так привязался, понять не могу... Дедовский кривил душой. Не думаю, чтобы в свои сорок лет он еще не открыл элементарный, в принципе, закон, гласящий: "Если хочешь кого-то удержать возле себя, отпусти его на все четыре стороны". * * * Не успела я коснуться щекой подушки, как по нервам ударил очередной звонок. Я твердо решила не вставать с дивана ни при каких условиях, только, не открывая глаз, перевернулась с живота на спину. Звонок повторился. Плевать! Пусть там хоть сексуальный маньяк или этот.., политический. Пусть убивает, режет и расчленяет - все равно не встану. Третий звонок! Это уж слишком, теперь назло не открою! Кстати, кто бы это мог быть? Наверняка Дедовский со своими фруктами вернулся. После четвертого звонка я все же приподняла голову и села, натянув одеяло до подбородка. После пятого - открыла глаза и обнаружила, что в комнате светло. Белый день! Значит, я проспала не меньше восьми часов, тогда почему же у меня такое чувство, будто я только и успела, что смежить ресницы? И еще меня опять знобит, а горло какое-то подозрительно деревянное. Я сглотнула комок и ощутила острую боль - ну вот, еще и это! А в дверь снова позвонили самым беспардонным образом, между прочим, уже в шестой раз. - Иду! - проворчала я и сползла с дивана. Одеваться мне не пришлось, поскольку, укладываясь спать, я даже не разделась. - Кто там? - спросила я, подойдя к двери и дрожа от пробирающего меня буквально до костей холода. - Капитонов, - коротко и сухо ответили за дверью. Что тут скажешь, когда-то это должно было случиться. Я молча открыла дверь, с запозданием поправляя взлохмаченные во сне волосы. В дверном проеме возник плотный и кряжистый Капитонов, который стоял, слегка набычившись и засунув руки в карманы своего кожаного пальто. Может, там у него пистолеты, из которых он стреляет одновременно, как это называется? А, по-македонски! - Добрый день, - глухо произнес Капитонов и покосился на мои босые ноги. - Проходите, - сказала я вместо приветствия. С моей стороны глупо было бы думать, что этого гостя удастся выставить за дверь под предлогом плохого самочувствия. Потом вспомнила и обернулась: - Минуточку подождите, я постель уберу. Капитонов послушно задержался в прихожей, а я кое-как собрала белье с дивана и с остервенением затолкала его в шкаф, помогая себе коленом. Итак, сейчас мне придется вести пространные беседы, хотя более всего на свете мне хочется напиться чего-нибудь горячего и закутаться в одеяло, спрятавшись в нем, как гусеница шелкопряда в коконе. - Уже можно? - нетерпеливо спросил Капитонов из прихожей. - Можно! - Я уселась на диван, неимоверным усилием воли поборов желание поджать под себя ноги. Капитонов вошел, быстрым взглядом окинул комнату и подвинул к себе стул. Пальто он снимать не стал, только расстегнул. |