Онлайн книга «Прикосновение смерти»
— И все-таки я расскажу. Кто знает, что ты вообразила. — Ты ее любил? Он помедлил с ответом. — Она мне нравилась. Ее звали Анни, ей было двадцать лет. Мы провели вместе ночь в мотеле. — И где же ты с ней познакомился? — В баре в центре города. Она была проституткой. — Ничего себе!.. — Сначала я этого не понял. Мы разговаривали, и она произвела на меня впечатление, потому что оказалась искренней, веселой и непринужденной девицей. — И вы провели вместе всю ночь? — Ну да! Но я, заметь, был пьян. Я говорю об этом не в качестве оправдания, я хотел переспать с ней, узнать, что это такое — физическая близость, но я был пьян… Перед этим я покинул орден францисканцев, ну а потом и семинарию. Я впал в запой на целых три недели. — Не представляю тебя пьяным. — Именно поэтому я в конце концов оказался в реабилитационном центре «Обитель милосердия». Я решил, что я алкоголик. — Но ты же им не был. — Я был третьесортным дилетантом. Знаешь, как алкоголики называют канун Нового года? Ночь дилетантов. Я много думал, ходил кругами… — Ходил кругами? Это как? — Знаешь, Августин Блаженный заметил однажды, что заблудшие ходят кругами. Думаю, он был прав. Короче, я корил себя за то, что оставил орден, хотелось загладить свою вину перед Всевышним. Отец Квинн поставил меня на ноги за три дня. Он сказал, что я могу остаться, если хочу, и так долго, сколько захочу. Вот так оно вышло… — Тебе не потребовалось много времени. — Мне не требовалось серьезного лечения, мне нужно было избавиться от чувства вины. — Избавился? Он улыбнулся. — Прошлое не забывается… — Ты вспоминаешь ту девушку? — Нет, но я помню ее облик. Черные волосы, небольшого роста, хорошенькая… — Хорошенькая шлюха. — И что в этом такого? — Ничего. Просто у меня возникло предубеждение против нее, этой хорошенькой поблядушки. Вообще-то я рада, что ты рассказал мне об этом, потому что теперь я не чувствую себя той, которой вешают лапшу на уши, но мне все равно не хочется представлять тебя рядом с другой… — Так и не делай этого! — Я никогда раньше не была ревнивой. Это какое-то новое чувство. Мне не дает покоя мысль, будто все, что у нас с тобой, скоро кончится и что-то случится. — Господи, Линн, ну что с нами может случиться? — Не знаю, что-нибудь… — вздохнула она. Затем они, уже одетые, снова сидели в гостиной, с пивом и вином, попкорном и крем-соусом, в который макали сельдерей и морковку, цветную капусту, и говорили обо всем на свете. Линн рассказала ему о самом высоком в мире иллюминированном распятии, о футболках с эмблемой единоверческой церкви и о том, каким крутым дельцом был в свое время Билл Хилл. — В свое время? — улыбнулся Ювеналий. — Он и сейчас такой, разве нет? — Не слушай того, что он тебе говорит. — Я уже выслушал. Ювеналий рассказал ей о намерении Билла Хилла устроить ток-шоу с его участием на телевидении. Линн покачала головой. — Почему бы и нет? — усмехнулся Ювеналий. — Он просто аферист. — Но ведь он твой друг! — И все же он аферист. Вы гроша ломаного не получите. — Мне он ничего не предлагал. — Вот видишь! Думаешь, он устраивает ток-шоу без всякой выгоды? Он заключил с телевизионщиками контракт, он делает деньги. Я знаю об этом, потому что он просил меня стать его партнером. — Скажи ему, что ты согласна. — Я не понимаю тебя, — пожала плечами Линн. — Он использует тебя, а ты хочешь, чтобы я помогала ему. — Он не сможет меня использовать, если я того не захочу. Но я согласен. — Почему? — Почему бы и нет? — Ты прятался столько лет, а потом решил выступить по национальному телевидению. — Я не прятался, я делал то, к чему меня вынудили. Наконец я сделал выбор. Да, со мною вот что происходит… И вот что я об этом думаю… Между прочим, я не собираюсь утверждать, будто я слепое орудие в руках Господа, даже если так оно и есть. — Скорее всего, так оно и есть. Скажи, о чем ты думаешь, когда исцеляешь людей? — Я стараюсь не думать ни о чем. — Ты просишь Господа исцелить их? — Я скорблю, страдаю, мне жаль несчастных, кем бы они ни были. — Но допустим, тебе предложат поступить на службу в какое-либо лечебное заведение, скажем в больницу, и исцелять, что тогда? — Я не утверждаю, что умею исцелять, я говорю, что это случается. Именно в этом дело. Я не стану делать никаких заявлений, поэтому не собираюсь ни с кем вступать в полемику. Я реалист, я принимаю все, что происходит. Я вовсе не пытаюсь изменить мир. — Возможно, ты смог бы, — улыбнулась Линн. — Принимай решение сама, — улыбнулся он в ответ. — Ты привел меня в замешательство. До сих пор у меня не было проблем, когда я общалась с людьми, но, когда я разговариваю с тобой, я порой не знаю, что сказать. Какое решение я должна принять? — Ты намекнула, что меня могут использовать в своих интересах. Но каким образом, если я знаю об этом? Ты опасаешься, что кто-то там одержит надо мной верх, попытается опровергнуть мою, так сказать, достоверность. Но как это можно сделать, если я ничего не утверждаю? — Ты не знаешь людей. Если ты не станешь играть по их правилам, они загонят тебя в угол. — Пустое все это! Если мне скажут, что я мошенник и плут, я скажу — думайте что хотите. Если скажут — иди в больницу, парень, и мы посмотрим, на что ты способен, я пойду в больницу. В чем проблема? — У тебя все так просто. — И там, во время ток-шоу, у меня, возможно, появятся и станут кровоточить стигматы. — О господи! — воскликнула Линн. — Успокойся! Я пошутил. «Ничего себе шуточки!» — подумала Линн, а вслух сказала: — Уж не хочешь ли ты стать телезвездой? — Думаешь, у меня получится? — Нет, не получится! Ты — святой, а там, на телевидении, отнюдь не райские кущи. У некоторых телевизионщиков давно уже крышу снесло по причине дьявольского самомнения. Впрочем, если ты погладишь их по голове, возможно, они исцелятся и станут нормальными. Линн задумалась, вспомнив Августа Марри. Этому тоже не мешало бы вправить мозги. В это время раздался зуммер домофона. |