Онлайн книга «Теллурия»
– Дочка, подай на пропитание Христа ради, – протянула к Татьяне варежку согнувшаяся старушка. Сунув ей пятачок, Татьяна быстро прошла мимо, пересекла площадь и бодро зашагала по улице Ленина в своих высоких, голубой кожи сапогах. На ней был короткий черный плащик, на плече висела сумочка в цвет сапог и такие же перчатки. Оправа узких очков Татьяны тоже была голубой. Редкие прохожие были в основном пожилого возраста, четверо фабричных парней топтались с папиросками в зубах возле рюмочной. Миновав продуктовый и скобяной магазины, Татьяна улыбнулась лохматой бездомной собаке, обошла два вросших в землю бетонных блока непонятного назначения и свернула на улицу Миклухо-Маклая. “Похоже, недалеко…” – осмотрелась она, увидев впереди, в самом конце улицы, водонапорную башню. – Совсем близко, – произнесла она вслух и, случайно оглянувшись, заметила, что за ней идут двое фабричных, которых она только что видела у рюмочной. И идут быстро. Слишком быстро. “Ну вот, здравствуйте…” – неприятно удивилась она, ускоряя шаг. Под ее каблучками захрустела наледь неровной улицы. Впереди никого не было. Только башня торчала среди крыш и голых деревьев, перекликались галки да полаивала собака где-то за забором. Распрямив плечи, Татьяна размашисто и скоро шла по улице. “Что это я? Идут парни, что ж с того? – успокоила она себя. – Спешат по своим делам. Сейчас день, кругом светло”. Она глянула в небо. В прорехах облаков виднелась полинявшая синева. “Где воздух синь, как узелок с бельем у выписавшегося из больницы…” – вспомнила она. Сзади один из парней кашлянул. “Где вечер пуст, как прерванный рассказ… вечер пуст… а сейчас день”. Татьяна поравнялась с глухим забором. За забором залаяла собака. И сразу же залаяли две – напротив и рядом. “Дай, Джим, на счастье лапу мне… такую плаху, такую лапу не видал я сроду…” В кармане парня звякнули ключи. Щелкнула зажигалка. Четыре галки сидели на липе и перекликались с вороной, усевшейся на макушку елки. “Вечерние поля в росе… нет, в снегу… над ними вороны…” Один из парней сплюнул и кашлянул. “Благословляю вас на все, на все четыре стороны…” Парни ускоряли шаги. Ворона снялась, полетела. Галки с карканьем полетели за ней. “А над ним воронье… ужас стужи уж и в них заронен…” Татьяна побежала. Парни бросились за ней. Придерживая слетающую с плеча сумочку, она бежала по улице Миклухо-Маклая. И услышала, как один из парней, поскользнувшись, упал, заматерился. Другой стал помогать ему подняться. – На все четыре, все четыре… – забормотала Татьяна, отчаянно стараясь не поскользнуться. До башни шла прямая дорога. Но было далековато. И дорога была скользкой, ухабистой, гадкой, мерзкой, подлой… “Не успею!” Направо показался проход, что-то вроде переулка. Татьяна кинулась туда, заметив краем глаза, что парни снова побежали за ней. На том, который падал, моталось, как черные крылья короткое, распахнутое пальто. – Воронье… – шепнула Татьяна. Она побежала по переулку, собака, захлебываясь лаем, бежала рядом за штакетником. А переулок оказался тупикомммМММ! У Татьяны все сжалось внутри. Но слева уаааааааахнулся спасительный проход. Она прыгнула туда, провалилась в грязный сугроб, стоная, размахивая руками, вырвалась из мокрого снега, побежала по узкой дорожке, свернула вправо, загрохотала по каким-то ржавым жестяным листам и увидела впереди старый сарай с разбитой дверью, а сквозь нее – другую дверь, распахнутую, ведущую на соседнюю улицу с новеньким столбом. Этот столб вселил надежду. Через сарай был путь на улицу. Татьяна кинулась к сараю, вбежала, кроша каблучками гнилой пол, рванулась к полуоткрытой двери. Дверь сама распахнулась. С визгом. И в проеме встал парень в распахнутом пальто. – Куда? – прошипел он. Его лицо было темным, страшным, в нем, как и в пальто, было что-то лесное, воронье. Задохнувшись, Татьяна попятилась. Сзади грохнуло железом, затрещало – и: – Куда? Это спросили уже сзади. Татьяна обернулась. Тот, сзади, был рыжеватым, с широким губастым лицом. Лицо это имело добродушное выражение. Стараясь прийти в себя, Татьяна выдохнула и спросила сдавленным голосом: – Что вам нужно, молодые люди? В ответ Ворона закрыл дверь с таким же противным визгом. Рыжий закрыл дверь свою. В сарае стало сумрачно, свет пробивался только из дыр в стенах и прорех в крыше. – Куда ж ты так навострилась, а? – спросил Ворона, подходя. Смуглое, небритое лицо его источало злобу, глаза нездорово блестели. – Изволили в кошки-мышки с нами поиграться? – насмешливо-добродушно произнес рыжий. – Что вам нужно? Татьяне показалось, что это спросила не она, а какая-то далекая женщина с дальних островов в бескрайнем океане, полном таинственных глубин, затонувших кораблей, добрых дельфинов, мудрых китов и коралловых рифов с прекрасными, завораживающими, разноцветно-равнодушными рыбами. Ворона вытащил свою смуглую руку из кармана пальто. В руке щелкнуло и выскочило короткое, но широкое лезвие ножа. Он поднес нож к лицу Татьяны: – А вот токмо пикни, сука! Сзади подошел рыжий. Татьяна протянула Вороне сумочку. Ворона взял, подержал, глядя в глаза Татьяне, и резким движением швырнул сумочку в угол сарая. – Нам твое барахло на хер не нужно, – процедил Ворона, приближаясь и беря Татьяну за лацкан плаща. Рыжий обнял ее сзади за плечи, прижался, дохнул табаком, водкой, семечками: – Мы вас, сударыня, чичас еть зачнем! Сквозь одежду она почувствовала задом его напрягшийся член и похолодела. Удушливая волна сдавила горло. – Я бе… ременна… – пролепетала она с огромным трудом. – Беременна? – зло переспросил Ворона. – Незаметно чтой-то… – Руки рыжего обхватили ее живот. – Умо… ляю вас, умоляю, я все отдам… – лепетала она, холодея и цепенея. – Мы твою беременность не тронем. – Ворона схватил ее за шею, нагнул. Рыжий потянул ее вниз за бедра. – Умо…ляю! – вскрикнула она сдавленно, падая на колени. Рыжий, задрав ее коротенький плащ, схватил трусики, рванул, разрывая. Ворона, держа в одной руке нож, другой растегнул ширинку, выпуская длинный смуглый член. Татьяна дернулась, порываясь встать. Но лезвия ножа коснулось ее щеки: |