Книга Прекрасная голубая смерть, страница 39 – Чарльз Финч

Единственной надеждой, чувствовал Ленокс, оставался бал.

Примерно в восемь часов он сел поужинать, но не в столовой, отдав предпочтение столу в библиотеке, где он мог читать. Книгопродавец по ту сторону улицы прислал новую книгу о Перу. Памятуя, как накануне он умудрился полностью забыть про вечер Девонширов, Ленокс дважды перепроверил, что нынче никуда не приглашен, и убедился, что никуда. Едва он положил нож и вилку, как им опять овладела неусидчивость, но желания пойти погулять не возникло, что было только естественно на следующий вечер после нападения на него, но он не был и в настроении читать письма и отвечать на них. Может, все-таки настало время отправиться в Сент-Джеймский клуб, почитать газеты в гостиной, поглядеть на парк за окном или тихо побеседовать с кем-нибудь?

Однако дверной звонок прозвучал как раз, когда он встал из-за стола, чтобы подняться наверх и переодеться, и Грэхем ввел самого нежданного визитера, который, по убеждению Ленокса, никак не мог осмелиться войти в его дом — инспектора Итедера.

— Мистер Ленокс, — сказал высокий инспектор с поклоном.

Свой полицейский шлем он держал под мышкой, а другой рукой машинально подкручивал ус. Казалось, он весь день провел на улицах: щеки у него багровели, а к сапогам налипла грязь со снегом, заметил Ленокс, хотя инспектор и попытался их обтереть.

— Вижу, вы от Барнарда? — сказал Ленокс.

Итедер тщательно изучил себя с ног до головы, ища, что могло его выдать, но в этой игре он всегда проигрывал.

— Как вы определили? — спросил он.

— Лимон, — ответил Ленокс.

— Какой лимон?

— Его легкий запах. Полагаю, вы пили там чай.

— Пил.

— Джордж принадлежит к тем немногим знакомым мне мужчинам, у кого лимон подают и когда присутствуют дамы, и когда нет.

— Как, возможно, и у других.

— Тем не менее, я, знаете ли, догадался бы, что вы пришли от него и без лимона, который просто облегчил вывод.

— Фокусы, — напыщенно сказал Итедер, — превосходное занятие для праздного сословия.

— Да, бесспорно. Сигару?

— С удовольствием, мистер Ленокс.

Некоторое время они сидели друг против друга в молчании и курили.

— Мистер Ленокс, — наконец сказал Итедер, — вы ведь не трудящийся?

— Полагаю, что нет.

— Трудящийся ведь находится, знаете ли, под давлением.

— Да, — сказал Ленокс, — это верно.

С одной стороны, Итедер нелеп, подумал он, но с другой, это было достаточно верно, чтобы внутренне его смутить. Не слишком вежливые манеры — заставить Итедера почувствовать себя дураком из-за лимона… да и из-за чего угодно.

Они вновь погрузились в молчание, и вновь его нарушил Итедер:

— Не хотите ли побыть полчаса в доме мистера Барнарда, когда все, пребывающие под его кровом, будут отсутствовать?

Это было столь неожиданно, что Ленокс даже закашлялся, затем попытался подавить кашель и раскашлялся еще больше.

— Почему вы здесь, инспектор? — наконец сумел он выговорить.

— Чтобы сделать вам это предложение, мистер Ленокс.

— Вы извините меня, если я укажу, что это кажется маловероятным.

— Да-да, — сказал Итедер, — очень маловероятным. И тем не менее.

— Вам следует поподробнее объяснить, что вы имеете в виду.

— Только это.

— Полчаса в его доме?

— Да. Я знаю, вы расследуете это дело, что бы там ни говорил Барнард.

— Я никогда не касался этого момента, инспектор, но чувствую, что теперь его избежать нельзя. Мне представляется более вероятным, что вы будете препятствовать моим усилиям в этом направлении, чем способствовать им. Во всяком случае, так подсказывает мой опыт.

— Мистер Ленокс, я человек простой, — сказал Итедер, откидываясь в кресле и пожимая плечами. — Я не ищу ни славы, ни богатства, ни чего-либо еще в таком же роде, понимаете? И я отнюдь не против сотрудничества, когда ситуация этого требует.

Ленокс, напротив, знал, что Итедер ищет и славы, и богатства, и что сотрудничество было для него равно тому, чтобы пожертвовать фунт. Не разорительно, но и не разумно. Однако теперь он понял: только одно могло возобладать над нежеланием Итедера привлечь к делу детектива-любителя.

— Значит, вы застряли, — сказал Ленокс.

Итедер словно бы взвесил эту идею.

— Ну, я бы не сказал, сэр. Но дело это не из самых простых.

— Вы больше не считаете случившееся самоубийством?

— Самоуничтожение мы исключили сегодня утром. Или около того.

Ленокс рассмеялся с горечью, хотя и понимал, что следовало бы воздержаться.

— А как насчет «предоставь это Ярду», инспектор?

Недоумение Итедера выглядело настолько искренним, что секунду спустя Ленокса захлестнула волна страха: может быть, тех двоих к нему подослал кто-то еще? Он снова ощутил тот спазм в груди, сжатие сердца. Полиция никого убивать не станет — в этом было его утешение. Но кто-то иной может. На миг он подумал, не выйти ли из комнаты, но затем пересилил себя.

— Не важно, не важно.

— Завтра утром, мистер Ленокс. Трое гостей будут в Парламенте, двое племянников отправятся каждый по своим делам, а один из моих людей будет следить за Барнардом на случай, если он вернется внезапно.

— Так-так.

— И, разумеется, Ярд будет благодарен за ваши прозрения, мистер Ленокс.

— Разумеется.

— Так как же? — Итедер попыхтел сигарой.

Попахивало ловушкой, а если не ловушкой, то глупой выходкой, сулящей принести скорее вред, чем пользу. И все-таки неотразимо заманчиво. Возможность заглянуть в спальни подозреваемых, с одной стороны, отталкивала Ленокса, но он знал, что не может отвергнуть подобный шанс. Вновь он напомнил себе, что интересы Пру Смит должны превалировать над его собственными.

— Хорошо, инспектор, — сказал он, — но на том условии, что Барнард не узнает, по крайней мере пока.

— Даю вам слово, — сказал Итедер.

Ленокс знал, чего стоит слово Итедера. Тем не менее, они обменялись рукопожатием, и, назвав время — десять утра, — Итедер ушел.

Истинный вопрос сводился к причине такой озабоченности Ярда; ответ, как сразу понял Ленокс, был связан с Барнардом. Но освобождает ли это его от подозрений? Должно быть, Итедер проявляет такое усердие под его нажимом — под его нажимом и ради его золота во имя золота страны.

К тому времени, когда его посетитель ушел, Ленокс уже так разволновался, что о тихом вечере не могло быть и речи. Он решил навестить брата, чтобы расспросить его о Монетном дворе.