Онлайн книга «Пульс»
Наступила короткая пауза, как будто он случайно выболтал интимную подробность. — А знаешь, что мы можем посадить на этом участке? — начала Марта. — Что значит «мы», Бледнолицая? — отозвался он, не дав ей закончить. Эта семейная шутка бытовала у них много лет, но гости об этом не знали, а потому заподозрили начало ссоры. И он, кстати, тоже; в последнее время такие подозрения возникали у него довольно часто. Молчание нарушила Мэрион: — Я, конечно, извиняюсь, но меня мошкара заедает. — Одной рукой она чесала лодыжку. — Нашим друзьям не нравится у нас в саду! — вскричал Кен, чтобы продемонстрировать семейное единение. Но в его тоне сквозили истерические нотки, послужившие для гостей сигналом к выходу из-за стола, к отказу от чая-кофе и подготовке прощальных комплиментов. Ближе к ночи он спросил, высунувшись из ванной: — У нас, случайно, не осталось этой спиртовой настойки? — Тебя искусали? Он указал себе на шею. — Господи, Кен, пять волдырей. Неужели ты ничего не почувствовал? — Почувствовал, просто не хотел говорить. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь начал критиковать твой сад. — Бедненький. Натерпелся. Тебя, наверное, потому искусали, что ты такой сладкий. Меня комарье не трогает. В постели у них уже не было сил ни для чтения, ни для секса; лениво перебирая события минувшего вечера, каждый подводил другого к мысли, что прием удался. — Тьфу, черт, — вырвалось у него. — Кажется, у меня кусок куры остался в этой глиняной посудине. Надо бы вытащить да перенести в дом. — Не выдумывай, — сказала она. В воскресенье ничто не мешало им выспаться; когда Кен отодвинул штору, чтобы посмотреть, какая на улице погода, ему в глаза бросился терракотовый бочонок, валявшийся на боку; крышка была расколота надвое. — Лисицы, суки, — пробормотал он, не задумываясь, слышит ли его Марта. — Или кошки, суки. А может, белки, суки. Природа, япона мать. Он застыл у окна, не решив, что делать дальше: лечь еще поспать или со скрипом начать новый день. У Фила и Джоанны: 3
Где руки? В кои-то веки погодные условия позволили накрыть ужин в саду, за дощатым столом, который, правда, слегка покоробился. Уличные свечи, зажженные к приходу гостей, оказались очень кстати. Мы уже обсудили первые сто с лишним дней Обамы, его запрет на применение пыток силовыми структурами, причастность Британии к экстрадициям, бонусы для банкиров и предполагаемые сроки всеобщих выборов. Попытались провести сравнение между надвигающимся свиным гриппом и птичьим гриппом, который до нас еще не дошел, но запутались в дебрях эпидемиологии. В разговоре наступила пауза. — Я тут подумал… в прошлый раз, за этим дружеским столом… — Ломившимся от яств…. — Которыми нас потчевал… быстренько, подскажите что-нибудь в тему… — Хозяин мой. — Прямо Тримальхион. — И миссис Куикли. — Нет, так не пойдет. Давайте прямо скажем: Фил и Джоанна, воплощение гостеприимства. — Кстати, язык… — Это был язык? Ты же сказала — говядина. — Ну да. Чем тебе язык — не говядина? Язык говяжий, язык телячий. — Но я… не ем язык. Он вырван из глотки мертвой коровы. — В прошлый раз вы нам рассказывали, как посылали друг другу «валентинки»… сладкая парочка, голубки. И про вашу знакомую, которая хотела к приезду мужа сделать себе утяжку живота. — Липосакцию. — И кто-то еще спросил: это она из любви или из тщеславия? — Еще такой был вариант: из-за женских комплексов. — Мне для сведения. Этот план возник у нее до того, как ее муж сделал себе радикальную тестэктомию — так это называется? — Задолго до того, естественно. Но потом она передумала. — С чего это? — По-моему, я рассказывала. — Мы говорили про… как там Дик выразился? — Про интромиссию через задний проход. — Короче, она потом передумала. Конечно, я вам рассказывала. — Вернемся к нашим баранам: еще был вопрос, кто из нас собирается потом дома заняться любовью? — На этот вопрос ответов практически не было. — Так вот куда ты нас завел, Дэвид, после своего сократовского предисловия? — Нет. А может, да. Нет, не совсем так. — «Веди, Макдуф». — Это мне напоминает сценку, когда за столом, в присутствии мужчин, кто-то позволяет себе заметить, что размер причиндалов непосредственно связан… Дик, ты почему прячешь руки под стол? — Потому что я знаю, чем заканчивается эта фраза. А если честно — просто хочу избавить присутствующих от сложных вычислений размера моих, как ты выражаешься, причиндалов. — Сью, один вопрос. Мы тут прослушали лекцию насчет разницы между сравнением и метафорой. Скажи, какой лингвистический термин наиболее удачно описывает соотношение между размером рук мужчины и размером его причиндалов? — А «выпендреж» — это лингвистический термин? — Есть специальный термин для уподобления меньшего большему. Или части — целому. Литота? Гендиадис? Анаколуф? — По мне — это больше похоже на греческие курорты. — Разрешите вклиниться: мы совершенно не говорим о любви. — … — … — … — … — … — … — Я лично так считаю. — Один мой знакомый как-то сказал, что счастье не может длиться более двух недель подряд. — И кто же этот жалкий урод? — Один мой знакомый. — Это наводит на размышления. — А что тут такого? — Ну как же, «один мой знакомый» — кто-нибудь помнит Мэтью? Помните, нет? Это был величайший coureur de femmes [4] . — Переводчика, пожалуйста. — В общем, он перетрахал всю Англию. Энергия — неуемная. И постоянная… готовность. Так вот, было время, когда… как бы это сказать… ну… женщины взяли моду во время секса стимулировать себя руками, пальцами. — И какова же, по-твоему, точная датировка этого явления? — Между снятием запрета на леди Чаттерлей и выходом первого диска «Битлов»? — Нет, если уж тебе это так важно. Позднее. Наверное, где-то в семидесятых… |