Онлайн книга «Пульс»
— Так где же та точка, та граница, за которой здравомыслящие люди перестают воспринимать истину и начинают сомневаться? — А разве избыток доказательств не порождает сомнение? — Муж, например, всегда подозревает первым, а узнает последним. — И жена — точно так же. — Mutatis mutandis [5] . — In propria persona [6] . — Вот вам еще одна черта британцев. Точнее, британцев вашего круга. Любите вы изъясняться по-латыни. — Разве? — По-моему, да. Homo homini lupus [7] . — Et tu, Brute [8] . — Если ты думаешь, что мы кичимся своей образованностью, то ты ошибаешься. Это мы от безнадежности. Мы, вероятно, — последнее поколение, вставляющее в речь латинские крылатые слова. Даже в кроссвордах из «Таймс» античная тематика больше не фигурирует. Равно как и шекспировские цитаты. Когда мы умрем, никто не скажет: «Quis custodiet ipsos custodes?» [9] — Какая потеря, не правда ли? — Я не врубаюсь: ты иронизируешь или как? — Я и сам не врубаюсь. — Какой британский генерал во время индийской кампании, захватив провинцию Синд, отправил в главный штаб телеграмму из одного слова? «Peccavi»… Ага, на лицах ни проблеска мысли. По-латыни это значит: «Я согрешил». — Лично я очень рада, что те времена остались позади. — Ты бы, наверное, предпочла «Миссия выполнена» или как там теперь говорят. — Нет, просто я терпеть не могу империалистический треп на темы убийства. — Ничего, что я по-латыни? — Так. Стремительно возвращаясь к Галилею. Тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца, получил точное подтверждение. А факт климатических изменений? — Мы все в них верим, согласитесь. — Помните, Рейган сказал, что деревья выделяют углекислый газ, и на секвойях тут же появились таблички со словами «Простите» и «Это моя вина»? — «Я согрешила». — Вот-вот. — Но Рейган вообще был на редкость доверчив, правда? Он даже уверовал, что во время войны освобождал пленных из концлагеря, тогда как на самом деле торчал в Голливуде и снимался в агитках. — Позволь тебе напомнить, что на фоне Буша Рейган стал смотреться гораздо лучше — прямо хоть куда. — О Рейгане говорили, что он прост, но не глуп. — Хорошо сказано. — Ничего хорошего. Софистика, манипуляция сознанием. Говорю «прост», подразумеваю «глуп». — Итак, мы верим, что климат меняется? — Верим. — Естественно. — А верим ли мы, к примеру, что ученые могут никуда не торопиться и спокойно искать решение проблемы, или же верим в то, что балансируем на краю пропасти и по прошествии двух, пяти, десяти лет будет слишком поздно, или же считаем, что уже сорвались в пропасть и катимся в преисподнюю? — Мы верим во второй вариант, не так ли? Поэтому и стараемся сократить выбросы углекислого газа, проверяем теплоизоляцию домов, сортируем мусор. — Как сортировка мусора влияет на глобальное потепление? — Ты еще спрашиваешь? — Просто мы начали сортировать мусор лет двадцать назад, но тогда никто слыхом не слыхивал о глобальном потеплении. — Когда мы вечером едем через центр Лондона и видим все эти высоченные бизнес-центры, сверкающие огнями, я начинаю думать: стоит ли париться из-за невыключенного телика или компьютера. — Важна каждая мелочь. — Но чем крупнее эта мелочь, тем серьезней последствия. — Вы видели удручающую статистику за один из прошлых месяцев? В Индии примерно семьдесят процентов пассажиров на внутренних рейсах впервые в жизни летят самолетом и при этом пользуются услугами самых дешевых авиалиний. — Имеют право. Мы и сами так поступали. Да и сейчас почти все так делают, разве нет? — Хочешь сказать, что в угоду ложно понятой справедливости мы должны позволить всем и каждому осквернять, загрязнять и отравлять углеродом атмосферу, как это делали мы, и только после этого у нас будет моральное право требовать прекращения этого безобразия? — Я этого не говорю. Просто не нам их поучать, вот и все. — Знаете, что представляется мне верхом аморальности, вот уже лет двадцать? Торговля квотами на вредные выбросы. Отвратительно. — А теперь все хором… — Ненавижу двуличие. — Какие же вы злые. А ты — хуже всех, Дик. — Меня на самом деле бесит один момент. Сортируешь свой мусор по разным ящикам, а потом приезжает мусороуборочная машина — и наши ящики сваливают в контейнеры как попало, вперемешку. — Но если мы считаем, что стоим на краю пропасти, как мы расцениваем шансы на достижение согласия в мировом масштабе? — «Вероятно, как минимум один из пяти»? — Эгоизм. Вот что правит миром. Люди выбирают то, что выгодно для них самих. И для грядущих поколений. — Грядущие поколения не выбирают нынешних политиков. — Кто-то сказал: «Что грядущие поколения сделали для меня лично?» — Но политики знают, что избирателей волнует судьба молодого поколения. И у большинства политиков есть дети. — Признавая эгоизм главной движущей силой, нельзя упускать из виду дистанцию между реальными проявлениями эгоизма и тем смыслом, который мы вкладываем в это слово. — А также между эгоизмом сиюминутным и долгосрочным. — Это Кейнс? — Где? — Тот, кто задался вопросом о грядущих поколениях. — Считается, что либо он, либо Оливер Уэнделл Холмс, либо судья Лернед Хэнд, либо Нубар Гюльбенкян. — Кто, что — ничего не понимаю. — А вы смотрели передачу о французских производителях шампанского, которые подумывают перебраться в Англию, потому что у них на родине виноградники скоро выродятся от жары? — А вот во времена Римской империи… — Знаем, знаем, вдоль Адрианова вала зеленели виноградники. Ты постоянно об этом твердишь, мистер Винный Повторяла. — Серьезно? Ну, ничего страшного, вам не вредно послушать. Откуда происходят эти повторы? От хода природы. |