Онлайн книга «Искусница»
Чужак был облачен, как уже говорилось, в нищенскую одежду, и вот она-то, можно сказать, и выдала его истинное положение. Потому что бывают нищие, обласканные солнцем. Встречаются нищие, от которых убегают насекомые и которых преследуют грызуны. Но никто и никогда не видел нищего, которому рубище пошили бы на заказ. А именно такая одежда — и сомнений в этом не возникало, — облачала, обличая, Джурича Морана. Ткань из крупных мягких нитей была сделана лучшими мастерицами Гобихона. Мешковатый покрой и тщательно выверенная длина — такая, что подол затрагивает ступни, — придавали балахону сходство с одеянием великого мудреца из сказки о придворной жизни несуществующего королевства. Именно так изображаются там волшебные советники юного принца, — образ, с детства знакомый каждому обитателю замка, каждому горожанину и даже многим из крестьян. Ну, а заплаты и прорехи располагались в весьма живописном порядке. Если смотреть издалека, то заметно было, что они складываются в красивый ромбический узор. Остановившись у ворот замка Джурич Моран закричал: — Эй, вы, бездельники! Пока вы пялитесь на Серую Границу и ничего не делаете, Серая Граница смотрит на вас! Насекомые и грызуны под ногами Морана смешались и теперь колыхались общей массой, не смея отойти от своего повелителя. — Вы что, оглохли? — надрывался Моран у ворот. — Впустите меня! Подайте мне милостыню! Выньте насекомых из моей головы, отберите мой обед у грызунов, спасите меня от голода, холода, лишений и прочих неудобств! Скоро на стене появился Броэрек. — Джурич Моран, — сказал он, — мой брат и господин приглашает тебя войти. — Какой Джурич? — заголосил нищий. — Откуда еще Моран? Я, кажется, объяснят тебе, дурья башка, что ты должен делать! Вынь насекомых из моих бедных кудрей… — Послушай-ка, Моран, — засмеялся Броэрек негромко, — но ведь в твоих волосах нет насекомых. — Конечно, нет, — охотно признал Моран. — Они вот здесь, внизу. Дурак бы я был, если бы согласился таскать их на своей голове. Пусть бегают ножками, если им уж так охота побыть в моем обществе. — Заставь их исчезнуть, — попросил Броэрек. — Тебя они послушают, но мой брат боится, что к прочим обитателям замка они отнесутся менее снисходительно. — Снисходительно? — взревел Моран. — Да кто учил тебя выбирать выражения? Насекомые не смеют проявлять снисхождение, ибо это не в их природе. — Пусть исчезнут, — твердо повторил Броэрек. Моран прищурился. — Это твое окончательное слово? — Да, — сказал Броэрек. Моран топнул ногой, и насекомые пропали. Но грызуны никуда не исчезли. — Теперь я могу наконец войти и получить все то милосердие, которое мне причитается по праву бездомного, безродного и голодного нищего? — осведомился Моран. — Нет, — отозвался Броэрек. — Остаются еще эти твари. Моран посмотрел себе под ноги. Зверьки покусывали подол балахона, задевали его хвостами, пищали, толкались. — А чем тебе не угодили бедные животные, у которых одна только утеха — отобрать у несчастного странника последнюю кроху из его обеда? — поинтересовался Моран и нахмурился пуще прежнего. — Просто уничтожь их. — Ну вот еще! Ты только что заставил меня избавиться от насекомых, а ведь они представляли собой важнейший атрибут моей неутешительной жизни. — А теперь настал черед животных. — Ни за что! — решительно возразил Моран. — Какой же теперь из меня выйдет нищий, если мерзкие твари перестанут копошиться вокруг меня и отбирать мою еду? — Да из тебя и так никаковский нищий, — засмеялся Броэрек. Моран хлопнул в ладоши, и зверьки исчезли. — Ну вот, теперь ты отобрал у меня все, чем я владел до сих пор, — горестно объявил Моран. — Надеюсь, мне позволено будет оставить себе хотя бы рубище. — Входи, Моран, — Броэрек поклонился, — мой брат и господин будет рад тебя видеть. Джурич Моран вплыл в ворота и задержался лишь для того, чтобы наорать на стражников: — Милостыню давай! Жадная скотина! Что там в тебя в бурдючке? Осталось пойло? Давай сюда! Все выхлебал — у, скотина!.. Швырнув пустой бурдючок в стражника, Моран направился прямиком к Геранну. Тот выслушивал доклад об очередном троллином набеге и явно был не в духе. Моран раскрыл дверь ногой и предстал перед Геранном — босой, с узловатым посохом в руке, в причудливом своем одеянии. Геранн и еще двое — солдаты, вернувшиеся из дозора, — прервали разговор на полуслове и воззрились на неожиданного визитера. Владелец замка не привык к бесцеремонным вторжениям. У него не было обыкновения выставлять стражу у своих покоев — «не такая уж я важная птица», говорил он, — однако в тех случаях, когда Геранн был занят важным разговором, тревожить его никто не решался. — Чем ты занят? — загремел Моран. Геранн уже поднялся из-за стола и шел к нему. — А ну, пошел отсюда вон, — сказал владелец замка. Моран уперся. — Да ты… Ты понимаешь, кто перед тобой? — Да, — сказал Геранн. — Вон отсюда. — Крутом кипят праздники, а бедного нищего гонят взашей! Вот она, людская справедливость!.. — горестно возопил Моран. — Джурич Моран, отряд из пяти всадников видели к востоку от моей деревни, — сказал Геранн. — Я не расположен играть в твои игры. — Почему? — удивился Моран. Геранн вскипел: Джурич Моран все-таки отвлек на себя его внимание и втянул в свою игру. — Потому, — отрезал он. — Уйди. Сходи на кухню, напугай кухарку, отбери у нее ростбиф. Моран молча посмотрел на Геранна и по его лицу понял: кухарку в этом замке не напугает и армия разъяренных троллей, а уж отобрать у нее кусок, если тебе этот кусок не полагается, — занятие еще более безнадежное, чем сватовство к эльфийской деве. — Лицемер, — процедил наконец Моран сквозь зубы и уселся на хозяйское место. — Да я и не голоден. Давай, рассказывай, что случилось. И Геранн, наклоняясь через Мораново плечо над разложенной на столе картой, послушно рассказал про троллиный отряд, про разоренную охотничью сторожку, про «трофеи» — прибитые к деревьям кабаньи головы, найденные неподалеку. — Да, — сказал Моран, услышав о «трофеях», — это тролли. — Он повернулся к Геранну. — И что ты намерен предпринять? Геранн пожал плечами. — Вооружу крестьян, отправлю в деревню солдат. — Ты с ума сошел! — возмутился Моран. — Раз в году бывает праздник солнцестояния, девки все будут в венках голые в воде плескаться, можно будет венки пожевать… — Пожевать? — вырвалось у одного из солдат, присутствовавших при этой сцене. |