Онлайн книга «Всемогущий»
Егор порывисто сдвинулся на край кресла. – Но тогда вы понимаете, что со мной происходит? – спросил он. – А что с тобой происходит? – спросил отец Кирилл. – Как! – воскликнул пораженный Егор. – Но я же вам только что… – Да, я все слышал. И что с того? – Как что с того? – растерялся Егор. – Что с того? – спросил отец Кирилл. – Да, ты наделен особым даром. Но ведь много кто наделен особым даром. Пусть не таким, как у тебя, пусть другим. И что дальше? – Я даже не знаю, что вам сказать, – пробормотал сбитый с толку Егор. – И прекрасно, – кивнул отец Кирилл. – И не говори. Ты и так много сказал. Ты лучше подумай. – О чем? – О своей слабости. – Слабости? – Именно. Господь послал тебе испытание, а ты, еще не пройдя его и наполовину, уже готов сломаться и пасть на колени. Разве это не слабость? – Но ведь я говорил вам, как мне трудно… – Всем трудно. Бабушке с клюкой трудно, инвалиду-колясочнику трудно, человеку с обостренной совестью трудно; а ведь таких, слава богу, немало. Если я начну перечислять тебе всех, кому трудно, у нас с тобой пальцев на обеих руках не хватит. И что? Все живут, ибо надо жить. И надо терпеть. А как же иначе? – И все? – Ну почему – все? Терпи, но дело свое делай. Так я разумею. И раньше именно это тебе и говорил. Ты разве не помнишь? Ведь благодаря этому ты стал тем, кем хотел стать. Разве не так? Егор почувствовал, что краснеет. – В общем, да… – Что же ты сейчас вопиешь о своем якобы несчастье? – строго спросил отец Кирилл. – Ты получил от Господа бесценный дар и полагаешь себя самым несчастным человеком на земле. Не понимаю. – Но ведь я говорил вам! – воскликнул Егор. – Дар я получил, но что толку? Никто не слышит меня, сколько бы я ни кричал… – А ты не кричи, – перебил его отец Кирилл. – Кричать – это гордыня непомерная. Не надо пытаться возвыситься над себе подобными. – Но ведь я… – снова растерялся Егор. – Я только хотел помочь. – Изменять промысел Божий не значит помогать, – возразил отец Кирилл. – Промысел Божий?.. – Именно. А ты как думал? Все, чему суждено сбыться, – сбудется. И нечего мучить себя, пытаясь разрешить эту задачу. Не по плечу она тебе, Егор. И никому не по плечу. – Но если ребенок… – тихо начал Егор. – Ребенка жалко, не спорю, – кивнул отец Кирилл. – И всякого другого жалко. Но тебя одного на всех не хватит. Вот что ты должен понять. Поэтому и не рвись напрасно, а лучше слушай свое сердце. – Сердце? – Да. Оно подскажет. Будет и твой час, не сомневайся. И дар твой поможет там, где должен помочь. Но только так, а не иначе. Поэтому не сетуй на судьбу, а смирись и неси свой крест, как несет его всякий другой. – Это ваш совет? – А ты чего ждал? Чтобы я посоветовал тебе сигануть с моста? Нет уж, милый. Люди и не с таким справлялись, поверь мне. Попей-ка лучше еще чаю и выкинь свою дурь из головы. Егор машинально взял кружку, сделал глоток, ощутил терпкий приятный вкус. Ему вдруг словно стало дышать полегче, и глаза будто шире открылись. – А может, – поднял он голову, – мне на время куда-нибудь спрятаться? Подальше от людей. – Куда, например? – поинтересовался отец Кирилл. – Ну, не знаю… В монастырь какой-нибудь. – По-твоему, монахи не люди? Отец Кирилл улыбнулся, улыбкой сглаживая грубость вопроса. – Нет, – осекся Егор. – Я не то хотел сказать. Я думал, может, в лес, как жили отшельники, чтобы совсем никого. Может, мне там станет легче? Отец Кирилл покачал головой, как качают головой взрослые люди, слушая речи ребенка, рассуждающего о том, о чем он имеет самое далекое представление. – Кажется, Аристотель сказал: «Чтобы жить в одиночестве, надо либо во многом походить на Бога, либо во всем – на скота». На последнего ты, безусловно, не похож, но и схима не для тебя. Не думаю, что ты смог бы жить в изоляции. Да и зачем? У тебя свой путь, Егор, и не стоит его менять ни на чей другой. И пото€м – ни себя, ни Бога не обманешь. Поэтому смири сердце и живи среди людей. Авось тут и найдешь свое счастье. Один раз ведь уже нашел. Будет и второй. Лицо старого священника осветилось улыбкой, в которой одинаково присутствовали доброта и лукавство. Он взял свою кружку и принялся допивать чай с видом человека, сделавшего свою работу и заслужившего право на маленькое удовольствие. – Как у вас все легко, – сказал Егор. – Я думал, вы станете призывать меня к покаянию. – Каяться тебе пока не в чем. Разве что в небольшой забывчивости. Егор снова покраснел: – Простите, отец Кирилл. Священник поднял руку: – Не винись. Лучше приходи еще. Ты знаешь, двери мои всегда для тебя открыты. – Да, знаю, – пробормотал Егор. – Спасибо. – А книги твои последние я читал. Сору много, но писано сильно. Молодец. – Отец Кирилл одобрительно кивнул. Только Егор собрался ответить, как дверь открылась и в келью заглянула не старая еще женщина, туго повязанная платком вокруг худого, большеглазого лица. – Я там убралась, батюшка, – сказала она, коротко и ласково поклонившись Егору. – Пойду домой. Егор вздрогнул, и отец Кирилл быстро глянул на него. – Хорошо, Настасья, ступай. Женщина еще раз поклонилась и затворила за собой дверь. – Что? – повернулся отец Кирилл к Егору. Тот замялся. – Увидел что? – спросил священник. – Да… – Что? – Может, не надо? Все равно без толку. – Говори, – спокойно потребовал отец Кирилл. – Эта женщина, Настасья… Ее муж ночью будет курить пьяный в постели, уснет, подожжет матрас, и начнется пожар. Их дом сгорит, и они оба погибнут. – Когда это произойдет? – спросил отец Кирилл. – В следующую ночь. – Хорошо, я скажу ей. – И все? – А что еще? – И вы не спросите подробности? Откуда я это знаю, как я это увидел? Может, я все просто сочинил, а вы взяли и поверили. – Ты и так сказал все подробности, – возразил отец Кирилл. – Какие? Отец Кирилл покачал головой. – Во-первых, – загнул он палец, – Настасья живет вдвоем с мужем, их дети разъехались кто куда. А ведь про погибших детей ты ничего не сказал, верно? |