Книга Романтик, страница 11 – Николай Прокудин

Ваня почесал затылок и, сморщив веснушчатый нос, простонал:

— Эх, где же моя долгожданная замена!

* * *

Вот уже десять минут как мы ползли по склону все выше и выше. Первый подъем в горы.

— Ну, как дела, Ника? — спросил командир роты.

— Тяжеловато, жарко! — промямлил я ему в ответ, желания болтать не было.

— Это все ерунда пока. Разминка. Вот когда тысячи на три будем ползти или совершим марш километров на тридцать по хребтам, вот тут ты маму-папу вспомнишь, пожалеешь, что родился. А пока тренируйся, привыкай, — посоветовал он и дружески похлопал меня по спине.

В лощине двигались два силуэта. Кавун взглянул в бинокль и задумчиво сам себя спросил:

— Что за черт этих баб здесь носит?

Вдруг раздался выстрел, и одна из женских фигур завалилась на бок, узел, который она несла, упал к ногам.

— Кто стрелял?! — заорал Иван. — Какая сволочь бабу убила? Кто?

— Я стрелял! — задорно крикнул, закидывая снайперскую винтовку за спину, солдат. — Еще не известно: под этой паранджей ханумка или «дух» бородатый.

Это все произнес Тарчук, один из двух спецназовцев, которые после госпиталя попали к нам в батальон перед рейдом на доукомплектование. Ротный подошел к нему вплотную, зло взглянул в глаза снайперу и резким ударом в челюсть сбил его с ног.

— Без моего разрешения даже не дыши! Еще один такой выстрел, мудак, и ты труп! За эту бабу нам таких п… лей могут навалять. А роте тут целую неделю сидеть. Если что случится, я тебе вторую ноздрю разорву. — Одна из ноздрей солдата была рассечена, вся правая щека в шрамах от осколков. — Тут тебе не анархия, спецназ забудь. Я для тебя царь и бог. — И слегка пнув в бок снайпера, ротный переступил через него.

Тарчук что-то прошипел, я склонился над ним.

— Что шипишь как гадюка? Зубы мешают? Добавить?

Такой ласки от меня солдат не ожидал. Он сел, сплюнув кровь себе под ноги, и ехидно пробормотал:

— Руки распускает ротный, неуставные взаимоотношения. А замполит не замечает, да?

— Нет, замечаю, могу добавить. А пикнешь, пойдешь под трибунал за бесчинство над местным населением. Заткни пасть, вытри физиономию и шагай в гору.

Я догонял капитана, пот лил ручейками по лицу и спине, снаряжение тянуло назад, ноги вверх идти не хотели, но все же, превозмогая тяжесть в ногах, добрался до легко шагавшего командира.

— Командир! Может, не надо было ему морду разбивать? Стуканет в полку, шуму не оберемся!

— Не стуканет. «Ноздря» будет молчать. Не понимаешь еще, какая сволочь к нам попала? Убийцы. Мало ли за что его к нам сослали. После госпиталя в спецназ не забрали, а сбагрили нам. А почему? То-то и оно, что сволочь, видно, большая, вот они его и сплавили. Наркоша, наверняка! Присмотрись. Надо и нам от него избавиться. Устроил, гад, приветствие от «шурави» аборигенам.

Через полчаса рота выбралась на небольшое плато. Командир разделил роту по трем точкам. Первый взвод и ГПВ посадил чуть выше, второй взвод и зам. ком. роты — на левую вершинку, третий взвод и управление с приданными саперами, минометчиками с минометом, арт-корректировщиком — справа и по центру плато.

Солдаты бодро и дружно взялись строить что-то непонятное.

— Иван, что они городят?

— А это СПС называется — стрелково-противопульное сооружение. В таких СПСах спать будем, а если нападение, то из них отбиваться. В горах окопы не роют.

— Понятно, а я-то думал: как мы оборону будем занимать? Я все ломал голову: что же будет дальше?

Ночь приближалась. Вокруг на многие километры других наших подразделений больше не было.

Как быть с охраной? А если все заснут и нас перережут во сне? Почему ротный не отдает приказы?

Ротный заулыбался в ответ на мою тревогу.

— Ник! Они все знают и без меня. Зам. комвзвода сейчас распределяет по времени и по количеству постов солдат. Мы, то есть ты и взводные ночью будете их проверять, чтоб не спали и охраняли мой сон заменщика. — И он заулыбался своей красивой улыбкой.

— Пошли обедать!

— Да я еще ничего не достал и не открывал сухпай.

— Эх! Всему тебя учить! Солдаты давно все приготовили. Отдай зам. комвзвода свои банки в общий котел, а они все сделают и позовут. Санинструктор, чай готов? — рявкнул Ваня.

— Чай, чай, — проворчал сержант Томилин. — Я шо, кашевар что ли? Наверное, узбеки уже усэ сварили.

— Так уточни! А то сам будешь кипятить. Ты что не беспокоишься о здоровье командира-заменщика? Чем недоволен, Бандера?

— Чем недоволен, чем недоволен? — забурчал Степан. — Один идиот выстрелил, а теперь, п… лей получит вся рота! А мне потом перевязывать. Вбыв бы, дурака!

— Степан, не философствуй, не бубни, не разглагольствуй. Сказано про чай узнать, а не насчет придурков возмущаться.

Томилин, ворча под нос, ушел к разведенному за грудой камней костру и, все еще ворча и чертыхаясь, пришел с двумя кружками.

— Чай подан! — произнес он с достоинством и высокомерием опытного официанта ресторана «Метрополь». — Сейчас будет еще и каша.

— А бифштекс? А фрукты? Витамины где? — с наигранным изумлением произнес Кавун.

— Нема, ничого бильше.

Иван, притворившись раздосадованным, вздохнул и подытожил:

— Да, Степан, не видать тебе дембеля, если будешь меня так плохо лелеять. Я же до замены не дотяну. Печень больная после желтухи, чем будешь ее спасать, медицина?

— Може вашей сгущенкой!

— Ну, вот, — улыбаясь, продолжал театр одного актера командир, — сгущенка опять моя, нет чтоб своей лечить!

— Свою я и сам зъим, тоже пора здоровье беречь к дембелю.

— Здоровье беречь! Тебе еще год по горам ползать!

— Не год, а восемь месяцев!

— Эх, если б мне столько еще было, я б, Степан, повесился!

— А шо тогда замполиту делать з его двумя рокими? — съехидничал сержант.

— Два раза повеситься! — весело заржал капитан. — Лейтенант! Ты даже представить не можешь, сколько тебе не то что до замены, до отпуска! Ну, не грусти, пей чай и береги здоровье. Расслабься.

Я сразу загрустил от нахлынувших мыслей о предстоящих двух годах с их бесконечными походами по горам.

— Хто-то идет к нам и не понятно як! — доложил подошедший зам. комвзвода сержант Дубино.

— Как это «не понятно как»? — переспросил ротный.

— А так! Вы посмотрите.

В распадок между двумя склонами входила отара овец, а по склону на одной ноге, опираясь на костыль и палку, скакал парнишка. Прыгал, поднимаясь к нам, да так ловко, что вскоре был уже рядом и что-то кричал.